– Ручной работы?
– Разумеется! Как можно-с! Я же вижу, с кем имею дело. Самые настоящие “Totalmente a mano”…
* * *
«Генрих, Генрих, где ты был? – Натали шла на встречу с Ольгой, но что очевидно, думала не о своей гимназической подруге, не о Годуне, Белуге или Косте, а о таинственном и притягательном, как бездна, полковнике Шершневе. – На Фонтанке водку пил. Выпил рюмку, выпил две… Да, полноте! Кружится ли когда-нибудь у Генриха голова? Болит, это точно. Но кружится?»
Что она знала о Генрихе? Очень много и до жалости мало. Она знала, что полковник Хорн – один из самых известных наемников в мире. Он воевал в Китае – кажется, во всех китайских кампаниях за последние двадцать лет; в Испании и Квебеке, в Африке и в Британской Колумбии, то есть практически везде, где власть или повстанцы, мятежники или регулярные войска нуждались в помощи наемников и могли себе это позволить. И репутация у полковника была неплохая: хороший, а возможно, и отличный военный, жесткий и волевой, блестящий тактик, крепкий профессионал. Как будто не садист и не насильник. Не вешатель. Однако не без его же ведома – пусть и не по его приказу – творились все те злодеяния, что сопровождают военные действия в густонаселенной местности, тем более, если война – гражданская?
«Несет ответственность? Не без этого…»
Погода снова испортилась. Было пасмурно, сыро, холодно, и поминутно начинался мелкий ледяной дождь. Когда это случалось, Натали открывала зонт на длинной полированного дерева ручке и приступала к неравной борьбе с поднимающимся ветром. Однако вот что странно. Ей не было холодно. Напротив, ее то и дело – стоило только набрести мыслью на какой-нибудь случайный отблеск прошедшей ночи – бросало в жар. И жар этот был такого свойства, что Натали не уставала удивляться своей предусмотрительности. Когда покупала очки с темными стеклами, ни о чем подобном не думала, даже не предполагала, но, по-видимому, интуицию не обманешь, и предвкушение соблазна уже тогда было растворено в воздухе, которым она дышала, бродило в ее крови.
«И кто же я тогда после этого? – спросила она себя, переходя Невский проспект по сигналу регулировщика. – Подстилка офицерская или сознательная революционерка?»
Впрочем, вопрос глупый. Революционеры, а Натали по жизни знала их немало, с кем только не спали. И революционерки тоже. О некоторых случаях в приличном обществе и не намекнешь, не то, что обсуждать. А полковник Шершнев ее не обманом в постель увлек и не силой взял, хотя и пустил – не без этого – силу в ход. Не без ее, однако, на то согласия, пусть это согласие и выражалось всего лишь в нечленораздельных воплях.