– Это не ответ, который обязан дать молодой человек его звания коменданту крепости, – сказал сэр Уолтон, – и мне кажется, отец аббат, что, передавая такое нахальное послание, вы мало позаботились о собственной безопасности.
Аббат задрожал под широкой рясой. Уолтон, приписав это нечистой совести, напомнил ему о его обязанности относительно Англии, и услугах, оказанных ему губернатором, и вероятных последствиях его поведения, если он примет сторону молодого наглеца, манкировавшего власть губернатора провинции.
Аббат поспешил оправдаться. Он поклялся, что безрассудный тон молодого человека происходит от болезненного расположения последнего. Он напомнил губернатору, что как у христианина и английского рыцаря у губернатора были обязанности относительно монастыря, который никогда не подал англичанам ни малейшего повода к жалобам. По мере того как говорил, он, казалось, черпал отвагу в преимуществах своего звания. Он сказал, что не мог допустить ареста больного молодого человека, нашедшего убежище в святилище, чтобы над ним было совершено какое-либо насилие, без положительного обвинения в преступлении, подкрепленного немедленными доказательствами. Дугласы, эти отъявленные деспоты, всегда уважали монастырь Святой Бригитты, и невозможно допустить, чтобы английский король, послушный и покорный сын Римской церкви, выказал меньше уважения к правам этого аббатства, нежели сторонники узурпатора, человека, отлученного от церкви, как этот Роберт Брюс.
Уолтона поколебали эти речи. Он знал, что в то время папа имел огромную власть во всех спорах, куда только хотел вмешаться; он даже знал, что в споре относительно верховной власти в Шотландии его святейшество заявил такие претензии, которые по духу тогдашней эпохи могли казаться более основательными, нежели претензии Роберта Брюса и английского короля Эдуарда. Он понимал, что государь был бы очень недоволен всем, что могло привести к новой распре с церковью. Притом же ему было легко отдать приказ вести наблюдение за монастырем так, чтобы помешать Августину скрыться ночью, и что все равно на другой день он мог бы схватить его. С другой стороны, аббат обещал по истечении срока помочь арестовать молодого человека, если он не представит законных оправданий своего упрямства. Губернатор согласился подождать до завтра.
– По вашей просьбе, отец аббат, – сказал он, – так как вы всегда были верны Англии, я согласен дать нужное время молодому человеку, прежде чем арестовать его, конечно, с тем, чтобы он не удалялся из монастыря, за что возлагается на вас ответственность. На этот предмет я уполномочиваю вас обращаться на Хазелсайдский аванпост, если будет надобность.