Наверное, блиндаж с земляными стенами и низкой крышей из трех рядов бревен мало походил на уютное семейное гнездышко. Но мы жили в нем припеваючи, с тем комфортом, какой мог себе позволить фронтовой офицер и его жена. Отсюда я уходила в лес на охоту за врагами, сюда же возвращалась, зная, что в любое время суток для меня на печке-буржуйке готов бак с горячей водой, кружка со сладким чаем, свежая нательная рубаха, нары, застеленные байковым одеялом, что ординарец командира второй роты получит на кухне и принесет нам обед или ужин.
Медовый месяц сугубо положительно отразился на стрельбе из снайперской винтовки. Пули летали очень хорошо – и только по заданной им траектории – и как будто сами находили цель. Иногда мне казалось, что заколдованный лес одобрил мое замужество и помогает мне, толкая самоуверенных фрицев то на заснеженную поляну (проверить установку мин), то на дорогу (соединить разорванный телефонный провод), то на самое высокое дерево (корректировать огонь артиллерии). Из выстуженной январским ветром чащи любовь вела меня обратно. Противник часто сопровождал мой переход через нейтральную полосу обычным своим «концертом немецкой классической музыки» в исполнении минометов. Я просила помощи у наших пулеметчиков, окликая их или поднимая над кустарниками малую саперную лопатку. Они начинали перестрелку, и так я выбиралась из леса живой.
К моим личным успехам рядовые снайперского взвода относились правильно: старались брать пример, быстрее осваивать разные приемы маскировки, совершенствовать владение оружием. Значительную часть первоначального обучения бойцов, поступавших к нам из маршевых рот, доставляемых из Новороссийска, теперь брал на себя Федор Седых. За храбрость и отличие при втором штурме он получил воинское звание «сержант». Помогал ему рядовой Анастас Вартанов, давно изучивший «снайперку» и с выдумкой применявший свои охотничьи навыки против оккупантов. Тех новичков, кто проявлял способности к меткой стрельбе, я для наглядного обучения иногда брала с собой в лес в качестве снайперов-наблюдателей. Ведь тонкое ремесло проще понять, работая рядом с мастером.
Что солдаты говорили обо мне, я знаю.
Во-первых, они считали, будто я – заговоренная, и заговорила меня от смерти какая-то бабка-знахарка на хуторе под Одессой, которую я спасла от румын. Во-вторых, утверждали, будто в лесу меня никто обнаружить не может, поскольку там за мной ходит, ничуть того не боясь, сам хозяин леса – леший. Это он заслоняет меня своим огромным древесным телом от врагов и руками-корягами притягивает к себе пули и осколки, направленные в мою сторону. Третья легенда (по-моему, все их сочинил старый егерь) касалась моих способностей. Я-де у лешего научилась чутко слышать происходящее на километр вокруг, видеть ночью, как днем, передвигаться по лесным тропкам абсолютно бесшумно, прятаться там, где никто бы не смог. Оттого и прозвище у меня в полку такое странное – «РЫСЬ».