Если бы не вступил на скользкую поверхность повторений. Я просто поскользнулся и поехал. А дальше получилось как-то само собой. И что теперь делать – непонятно. Полина, конечно, обо всем догадается. Да мне кажется, что уже догадалась. Надо ей позвонить. Нет, позвонить не смогу. Что я ей скажу? Скоро приеду и…
А когда приеду, что скажу?
Сказать мне нечего. Оправдаться нечем. Помню, был у меня один знакомый, жутко религиозный тип, и такая же жуткая сволочь, никогда не понимал, как это в нем сочетается. Совершив какую-нибудь очередную подлость, он любил приговаривать: слаб человек. Ну так вот, себя я даже слабостью оправдать не могу. Потому что слабость – это когда не хватает сил что-либо сделать, а у меня сил вполне хватало, чтобы остановиться, не переходить черту.
Если Полина со мной разведется, я этого просто не переживу! Что мне без нее делать? А она разведется. Да я и сам разведусь, чтобы не поганить своим присутствием ее жизнь. Зачем я все испортил, зачем?
Мне вдруг вспомнился вчерашний день, и я стал себе еще противней, хотя, казалось, уже некуда. Мучился из-за какой-то вымышленной проблемы. Ну мог ли я всерьез думать, что убил Сотникова? Разве что в самый первый момент. Но потом просто размазывал несуществующую вину. Самое страшное – понять, что ты кого-то убил, издеваясь над собой, вчерашним, невинным эгоистом, подумал я. Как бы не так! Самое страшное – предать человека, которого ты любишь.
К нашему дому я подъехал, когда совсем рассвело. Вышел из машины и с тоской посмотрел на наши окна. Мне почему-то представилось, что на кухне горит свет, Полина пьет чай и ждет моего возвращения. Конечно, никакой свет там гореть не мог. Полине не нужен свет, Полина меня не ждет. И хорошо, что не ждет!
Я вошел в подъезд, поднялся на лифте на наш этаж. Вот сейчас наступит расплата. Хорошо, что Полина не может увидеть мое опустошенно подлое лицо… Господи, о чем я думаю! Мне захотелось разбежаться и врезаться головой в стену.
Тихонько, стараясь, чтобы не лязгнул замок, открыл дверь. И в ужасе замер. В полумраке прихожей стояла Полина. Все опять повторялось. Точно так же она стояла недавно, дня два назад, а потом с ней случился этот кошмарный обморок – новое видение, которое привело… к катастрофе.
– Полина! – Я тронул ее за плечо. Она закричала. Все повторялось. Мы будем вечно бежать по кругу, теперь все и всегда станет повторяться. Я обнял ее, крепко прижал к себе. И тут произошла чудесная вещь – Полина не потеряла сознание, как в прошлый раз, Полина обняла меня за шею.
– Витя! – выдохнула она мое имя с таким облегчением, с таким наслаждением, как будто много часов не дышала. Больше она ничего сказать не смогла. Ноги у нее подкосились, я прижал ее к себе крепче, но, слава богу, и тут сознания она не потеряла, просто как-то вся ослабела, обмякла. Я поднял ее на руки и понес, но не на диван, а в кресло.