– Собираешься кормить с ладони? – сухо осведомился Тревор.
Селине вдруг захотелось развлечься. Не сводя со своего визави внимательного взгляда, она зачерпнула пряной джамбалайи и медленно, очень медленно поднесла ложку ко рту.
Тревор замер в ожидании. Несмотря на смелую игру, в первый миг от острого вкуса и яркого аромата у Селины закружилась голова. И все же не только он предпочитал темную джамбалайю красной. В этом наваристом супе курица сочеталась с ливерной колбасой и тассо – перченой копченой каджунской свининой, придававшей блюду неповторимый щедрый колорит. Вкус проникал постепенно и нес с собой воспоминания о жизни во французском квартале, согревшие сердце. Селина не смогла противостоять удовольствию и блаженно зажмурилась.
Заметив ее реакцию, Тревор усмехнулся.
Она открыла глаза.
Он демонстративно отломил кусок хлеба, обмакнул в густой суп, а потом склонил голову и ловко, без единой капли, отправил аппетитный ломоть в рот.
– Voila comment savourer un plat dignedes dieux.[5]
Сколько раз Селина слышала, как во французском квартале эта традиционная фраза сопровождала креольское или каджунское блюдо! Однако только в исполнении Тревора ритуал отозвался в душе и теле горячей волной откровенного, почти языческого удовольствия.
Что, если те эротические книжки, которые они с Дианой тайком читали в тени старинного дуба, все-таки таили горчичное зерно правды? Странно, но напряжение, тяготившее до этой минуты, внезапно спало, и вечер показался таким, каким и должен был стать: теплым и по-семейному уютным. Селина с улыбкой обратилась к обоим кузенам:
– Как могло случиться, что французский язык Тревора заметно окрашен в колониальные тона, в то время как Кэмерон говорит с явным английским акцентом? Я заметила, что вы оба с легкостью пользуетесь разговорными выражениями, характерными и для Англии, и для Нового Орлеана.
Кэмерон ответил первым.
– Детство мы провели между плантацией и французским кварталом, а потом я уехал учиться в Англию.
– Был вынужден уехать, – вставил Тревор.
– Нас намеренно разлучили, – пояснил Кэмерон. – Одному богу известно, что бы произошло, останься мы…
– Итак, миссис Керкленд, – перебил Майлз, – насколько могу судить, вы подумываете переехать в Сан-Франциско.
Тревор и Кэмерон обменялись многозначительными взглядами и перестали есть. Тревор застыл с куском хлеба в руке.
В следующий миг Кэмерон фамильярно положил руку на спинку соседнего стула и с широкой улыбкой заметил:
– Представьте себе, и я тоже туда собираюсь.
Тревор спрятал улыбку за бокалом вина.
Кэмерон торжествующе поднял свой бокал.