– Мадам, если память мне не изменяет, это вы присоединились к нам самым бесцеремонным образом. Исправьте, если ошибаюсь, но я с вами не разговаривал. – Тревор не знал, как справиться с гневом. – А что касается извинений, миссис Керкленд, то извиниться должны скорее вы, чем я.
Он снова поднес к губам бокал, с большим трудом сохраняя самообладание. С какой легкостью кокетке удалось разрушить железное намерение игнорировать ее присутствие! Всего-то и потребовалось, что посмотреть бирюзовыми, как морская волна, глазами. Тревор заставил себя отвести взгляд, еле сдерживаясь, чтобы не спросить, почему она солгала, и подавить желание вновь заключить в объятия – несмотря на обиду и злость.
Он честно сравнивал с Селиной всех собравшихся дам и спрашивал себя, что его в ней так неумолимо притягивало. Некоторые из присутствующих могли затмить ее красотой, да и сам он, кажется, предпочитал женщин более высоких и статных. Разве не так? Почему-то вдруг возникло сомнение.
Тем временем отец искусно кружил по залу Жизель. Тревор не мог не оценить по достоинству яркую, чувственную красоту мадам Бодерье: тщательно уложенные и щедро, без лишней скромности, украшенные драгоценностями светлые волосы; идеальную фигуру, едва прикрытую и обтянутую откровенным платьем. Жизель заметила его взгляд, призывно улыбнулась и, посылая тайный ответ, слегка приподняла с плеча кавалера ухоженные пальцы. Тревор галантно отсалютовал бокалом, но не ощутил даже тени волнения.
Он посмотрел на Селину: медленно, дерзко, с ног до головы – и опьянел от нахлынувших чувств. Она, только она манила и притягивала. Разве он не знал этого раньше? Огонь и лед – вот что такое Селина Керкленд!
Дыхание сбилось, кровь бешено застучала в висках. Проклятье! Тревор едва не застонал – так захотелось ее обнять или хотя бы дотронуться. Следовало немедленно взять себя в руки.
– Прежде чем продолжится скучный спор об извинениях или вы выйдете из себя, хочу заметить, что мадам Шарманте поистине гениальна. Ваше платье бесспорное тому подтверждение.
И вновь совсем не то, что нужно. А она по-прежнему сердится.
Вот на мгновение зажмурилась, а потом открыла глаза и посмотрела в упор, как будто желая пронзить изумрудными стрелами.
Заметив, что Тревору вполне хватает самоуверенности открыто рассматривать других женщин в ее присутствии, Селина всерьез забеспокоилась, но когда бесцеремонное внимание сосредоточилось на ней, как будто для оценки и сравнения, нервы окончательно сдали, а руки задрожали так очевидно, что пришлось сжать кулаки.
– Больше вам нечего мне сказать помимо того, что мадам Шарманте сшила превосходное платье?