– Неудобно же по тайге ходить!
– Ниче, на корнях обомну!
Мужики расчистили площадку на краю деляны, вырубили слеги и уложили их на землю. Лаврентий попробовал ногой, как лежат слеги, и довольно проговорил:
– Теперь можно и штабель укладывать.
Борщев полез в карман за кисетом:
– Давай, бригадир, перекурим это дело!
– Кури, табашник, обойдусь! – и Лаврентий направился к бригаде. Он остановился посреди лесосеки и, оглядываясь, растерянно проговорил:
– Вот, язвило, запамятовал, где веревку положили.
Настя, пилившая с матерью лежавший на земле ствол осины, бросила ручку пилы и устало выпрямилась, потирая руками ноющую поясницу.
– Вон она лежит! – Настя показала рукой в сторону кедра, где на поваленной пихте лежали вповалку вещи и одежда раскорчевщиков. – Щас, тятя, принесу, надоело пилу таскать!
– Ташши!
Лаврентий оценивающе оглядывал лесосеку, на которой вповалку лежали раскряжеванные стволы, прикидывая, в какой очередности их таскать. Затем облюбовал толстый сутунок и подошел к нему.
Настя подала отцу веревку. Лаврентий сложил ее вдвое, уровнял концы и, сделав удавку, захлестнул ею конец бревна.
– Подходи, кто смелый! – позвал бригадников Жамов. – Берись за веревки!
Подошли мужики, разобрались по двум концам веревки.
– Тяни по команде, чтоб все разом! – распоряжался бригадир. Он поднял руку и нараспев затянул: – Раз-два, взяли, еще взяли!
Как струны натянулись веревки; разом упираясь в землю ногами, бригадники под напев Лаврентия одновременно навалились плечом на веревку. Бревно стронулось с места.
– Сама пошла, пошла, пошла! – подстегивал людей голос бригадира. Уже не останавливаясь, ловя широко открытыми ртами горячий воздух, пригибаясь низко к земле, они потащили бревно на край деляны.
Штабель из кряжеванного кругляка рос, а силы покидали истощенных и голодных людей. Особенно трудно переносили голод крупные, физически сильные мужики. Лаврентий, ухватившись за веревку, тянул ее из последних сил. Вдруг у него затряслись от слабости руки и ноги, тело облил холодный липкий пот, в глазах потемнело. Лаврентий со страхом подумал: еще шаг, и он упадет. Громадным усилием воли бригадир удержался на ногах и дотащил сутунок до штабеля.
– Перекур! – прохрипел Лаврентий и тут же повалился на землю. Рядом с ним упали, измученные, мужики.
Лаврентий лежал на спине, глядя в бездонное синее небо. Пахло терпкой таежной прелью; легкие порывы ветерка наносили с ближайшего болота горьковато-сладкий удушливый запах цветущего багульника. Назойливо звенели комары. Где-то далеко-далеко в одиночестве куковала одна из последних кукушек. Люди лежали молча. Над ними опрокинулись кроны могучих деревьев; казалось, склонив головы, они с удивлением рассматривают настойчивых лилипутов, которые безрассудно посмели нарушить извечный покой васюганских урманов.