«Знахарь вел свою игру в расчете на две засады, а не на одну! Ему известно, что где-то спрятались люди, которых обещал прислать Фома. И где-то - преступник или преступники. Знахарь уверен, что те, кто послан для его охраны, только посмеются над переодеванием. А для шантажиста вся эта пантомима - свидетельство, что знахарь ополоумел от страха и что он не бегал жаловаться в милицию. Иначе чего бы ему бояться!»
Володя смешал фигуры на воображаемой шахматной доске.
«Итак, не исключено, что шантажист поблизости. Он видел, что пакет в тайнике. Когда он намерен забрать тепленькую тысячу? И кого нам ждать? Опытного преступника? Или появится кто-то школьного возраста, уже втянутый в эту историю, уже написавший под диктовку вымогательское письмо?»
Только сейчас Володя увидел с ужасающей реальностью, что засада за штабелем пустых ящиков примитивна. И он сам в этом виноват. Из-за ящиков удобно следить за знахарем. А для захвата шантажиста надо было устроиться ближе к дому 25. Там есть двор - шантажист может появиться неожиданно из ворот и уйти огородами. Или он в доме, за дверью, - никто не проверял, заперта она или нет. Хвать - и наутек. Мы за ним, а в доме его сообщник. Или сообщники!
Своими тревожными размышлениями Володя не стал делиться с напарником. Веня, чего доброго, заподозрит в трусости. Но великий Геродот вовсе не трусам оставил свой мудрый завет: истинно мужественный человек должен обнаружить робость в то время, когда на что-либо решается, должен взвесить все случайности, но при исполнении следует быть отважным.
Володя переменил позу, чтобы в любой миг немедля вскочить и кинуться в погоню.
И тут со стороны парка показались двое. Идут не таясь. Двое против двоих - куда ни шло. Володя стал приподниматься, но тут его снизу дернули за штаны:
- Свои.
Веня мог бы и не дергать. Володя уже разглядел повязки на рукавах.
Поравнявшись с ларьком, дружинники замедлили шаг и уставились наверх.
- Меня ругают, - бесстрастно комментировал Веня. - Ророкин, такой-сякой, не обеспечил освещения. Теперь им придется тут поторчать… - И в самом деле дружинники уселись на лавочку перед ларьком. - Ничего, они ненадолго, - утешил Веня. - Минуток через пять дискотека кончает…
Над парком взметнулись разноцветные лучи, ритмы достигли полного неистовства, и вдруг все разом утихло и погасло, в темноте звучал только барабан. Как древний телеграф Морзе, передающий свои сигналы другому барабану, а тот пошлет их дальше.
- Сашка Голубцов! - восторженно выдохнул Веня.
Барабан выдал отчаянную сумасшедшую дробь и смолк, как подстреленный. И тотчас над парком воссияло белое зарево - это одновременно включили все фонари.