«Ага. Понятно. Дедовская самоделка значит», – не понять тут было трудно, патроны были снаряжены связанной картечью. Два шарика просто соединяют куском проволоки или обрезком струны, навроде боло. Дальность стрельбы, конечно, никакая, но с близкого расстояния, в помещении… Просто в фарш разорвет. Чем-то подобным, во времена парусников стреляли из пушек, сбивая противнику мачты, только соединяли чугунные ядра. Картечь, пули, и боло – стоило припасти. А дробь… Ну дробь, кого ею стрелять, уток? Так, где же те утки, не утки сейчас, крокодилы зубастые.
В последней фляге оказалось два бидона поменьше. В первом лекарства, стародавние. Пользы от них уже никакой, вред один. Только что бинты, вата, йод-зеленка. Шприцы одноразовые. Прямо богатство, хоть сейчас иди на торговище, озолотишься. Во второй продолговатая банка с желто-красной этикеткой, и надписью «Порох бездымный. Сокол». И птица та самая. Пачка капсюлей, жевело и простых «блинчиков». Горсть пуль, жмень картечи. Ну а самое интересное, три небольших прямоугольника, в пожелтевшей бумаге, но все еще не потеющие. Басмач облегченно выдохнул. Иначе бы и пятна мокрого не осталось. Брикеты с динамитом и обрезок бикфордова шнура.
– С кем же ты воевать собирался, дада? – никто, конечно, не ответил, некому. А воевать, напротив, есть кому, и с кем.
– Баркал[6], дада, – поблагодарил Басмач деда. – Баркалла.
Все эти богатства стоило перебрать, разложить, отобрать нужные. Изучить карту и блокнот, дед не просто так все это хранил, не просто. Но сил уже не осталось. Вытянув наверх фляги с самым необходимым, Басмач задвинул плиту обратно, для верности подперев верстаком. Мало ли, вдруг крысы наведаются? Подкинул дров в костер, надел плащ, улегся на импровизированный топчан и почти сразу провалился в сон. День выдался сложным, но самое трудное как всегда ждало впереди.
Басмачу снился сон. Он снова был где-то там, у Отрадного. Снова на город выживших перла орава степняков, изменившихся, потерявших человеческий вид почти полностью. Кто-то все время орал, вроде бы Лепёхин, и садил длинными очередями из пулемета, держа его за сошки. Взвыла картечь. Над головой брызнула щепа, кусок забора, выдранный свинцом, шлепнул по голове, Басмач пригнулся. Морхольд отправлял в гущу напавших снаряд за снарядом из своего станкового гранатомета. Мимо пробежал горящий человек. Затем, хлопнуло совсем уж как-то громко, Морхольд посмотрел прямо в глаза, ехидно усмехнулся в рыжую бороду, вытянул откуда-то здоровенный нож, скорее меч. И со словами «мачете рулит, однозначно однозначного», бросился в гущу степняков. Он крикнул Морху, мол, куда, с ножом и без огнестрела! Но тот уже исчез, а в руках вместо «калаша» вдруг оказался такой же, почти метровый нож.