— Помогай тебе Аллах, — благословил Футболиста тренера шеф.
Футбольный тренер вызвал по радио соседа — катер Никитина.
— Слышь, моряк с печки бряк, — Никитина он звал только так, — шеф велел нам потопить погранца.
Ему было отчетливо слышно, как присвистнул Никитин, изумленно и нехорошо.
— Чего? — насторожился Футбольный тренер. — Трусишь?
— Нет. Но ты хоть представляешь, что такое потопить пограничный сторожевик?
— Бух, бах — и дядя лежит на дне, воду пьет.
— Как бы не так! Это же боевой корабль.
— Ну и что? Ты чего… боишься?
— Да не боюсь я! — в голосе Никитина прозвучала досада.
— Тогда чего?
— Ты хоть знаешь, что это такое — потопить боевой корабль? Как бы он нас с тобою не потопил.
— Не боись, родимый, не скули. Все будет, как ты, моряк, говоришь… — Футбольный тренер, опытный воспитатель, решил поддержать Никитина. — Какое у тебя любимое слово, напомни… Ну, когда все хорошо…
— Цимес, — неохотно отозвался Никитин.
— Во-во, цимес будет. Все сгорит, а цимес останется.
— Я-то думал, что главное в профессии пулеметчика — вовремя смыться.
— Смыться, моряк, это потом. А для начала твоих бывших коллег, — Футболист произнес слово «коллег» презрительно, прозвучало оно, как «калек», — надо напугать так, чтобы они, завидя наши катера, обходили их так далеко, что даже их вонючего погранцовского флага не было видно. Понял?
— Понял, чем Васька Нинку донял…
Футбольный тренер оборвал связь с Никитиным и переключился на «дагестанцев».
— Мужики, ваша помощь нужна.
— Что, будем бить морду?
— Будем.
— Погранцам?
Футбольный тренер на этот вопрос даже не ответил, отвечать было просто глупо — и без того все ясно.
Так «семьсот одиннадцатый» оказался обложен по всем правилам морских баталий…
Вскоре один из «дагестанцев», наиболее настырный, хорошо вооруженный, зарылся носом в воду и забрызгал искорьем — его достал залп автоматической пушки, починенной Мослаковым. Один из снарядов снес половину рубки и угодил в машинное отделение катера.
Катер загорелся. Над черной кривобокой надстройкой вспухло жаркое красное облако, затрещало зло и весело. Создалось впечатление, что горит сам воздух. Люди начали прыгать за борт — на катере было опасно оставаться.
— Говорил я тебе, не надо трогать зеленофуражечников — самим дороже будет, — кричал, плюясь водой и стараясь отплыть как можно дальше от горящей жестянки, которая в любую секунду могла взорваться, лысый круглолицый человек с огромным мясистым носом. — Не стали бы трогать их — давно бы дома были, плов бы кушали.
Человек, к которому обращался лысый, плыл саженками и пыхтел, будто паровая машина.