— И знаешь, за что их убили? — вид Никитина сделался еще более дружелюбным, а огонь в глазах вспыхнул еще сильнее, заискрился зло.
— Догадываюсь.
— Убила их власть, которая сделала нас нищими. А ты ее защищаешь.
— Я принимал присягу.
— И я принимал присягу. Ну и что.
Со стороны разговор этот напоминал обычную беседу двух старых приятелей, которые встретились на перекрестке в городской толчее, а автоматы, наставленные в животы друг другу… автоматы тут ни при чем.
— Слово «присяга» у нас с тобою имеет разные понятия, — угрюмо и спокойно проговорил Мослаков, почувствовал, как на лице у него натянулась кожа.
Он понял, что не сможет нажать на автоматный курок и прошить своего бывшего друга очередью, — не хватит у него пороха, а Никитин…
Он еще раз глянул в глаза Никитину, в железные шляпки зрачков и ничего жалостливого там не обнаружил. Паша Никитин ни сомнениям, ни мукам, ни внутренней маяте не был подвержен — на спусковую скобу нажмет не задумываясь.
— Це-це-це! — насмешливо поцокал языком Никитин.
Палец с курка он не снимал, и Мослаков подумал, что друг Никитин задурит ему голову своими речами, усыпит бдительность.
— Брось автомат, — тихим голосом, совершенно искренне посоветовал Никитину Мослаков. — Пару лет отсидишь за пассивное участие в делах банды и чистенький выйдешь на свободу. На тебе же крови нет?
— Нет, — подтвердил Никитин.
— Вот и будешь чист перед государством, перед семьей, перед Ленкой, перед самим собой.
— Це-це-це! — вновь насмешливо поцокал Никитин, сжал глаза в крохотные беспощадные щелки. — Я всегда знал, что ты — опытный политработник, уговаривать умеешь, но чтобы молоть такую глупость, — он качнул головой и, не сводя глаз с Мослакова, сплюнул себе под ноги. Сплюнул неудачно: тягучая липкая слюна мутной сосулькой повисла на нижней губе.
Мослаков почувствовал, как в горле у него шевельнулось, застыло что-то брезгливое. Понятно было одно: душещипательные разговоры ни к чему не приведут; Паша Никитин на круги своя не вернется, как бы того Мослакову ни хотелось. Пустой номер. И оказался он в глупом положении, из которого ему не дано выйти победителем. Он не сможет выстрелить в Никитина, а тот сможет. Будет давить на спусковой крючок до тех пор, пока в магазине не закончатся патроны.
Значит, партию эту Мослаков проиграл. Не думал он, что судьба его даст такую слабину…
— Вот тебе и це-це-це! — так же насмешливо, как и Никитин, поцецекал он в ответ, внутренне же сжался в некой немой секущей тоске, почувствовал, как в горячем липком воздухе возник ветер и повеяло холодом. Произнес неожиданно твердо и зло: — Брось автомат!