— Ну что вы тут без меня натворили? Докладывайте, — потребовал Оганесов у Карагана с Футболистом, сев в аэропорту в машину и удобно устроившись на кожаном переднем сиденье.
Рафик с переводчицей поехали в другой машине.
Караган рассказал о стычке в одном из нижних ериков с пограничниками.
— Мамацгали! Никак не угомонятся! — Оганесов выругался.
— Это еще не все, — Караган стер пот с красного напряженного лица, отодвинулся подальше от хозяина, вдавившись спиной в сиденье: а вдруг тот будет бить? Тем более, что Оганесов держит в руках вон какую удобную для этого дела штуку — костяную трость. Караган схлебнул пот, стекавший с верхней губы.
— Что еще? — глаза у Оганесова сделались маленькими, черными, как два шильца.
Караган, давясь словами, рассказал. Оганесов всадил торец трости в резиновый коврик, постеленный под ноги, выругался.
— Вот, мамацгали! Ну, погодите… Погодите малость, узнаете, на каком огне жарят шашлыки из таких баранов, — Оганесов снова выругался. — Гниды зеленозадые!
Но, несмотря на «ругательное» настроение, действия своих подопечных Оганесов одобрил: ликвидацию Пропеллера признал правильной, как правильно было и то, что труп Карамахова решили не оставлять в морге — мало ли какие концы могут быть завязаны на этом трупе! А так — нет их, концов этих.
— Пограничникам, повторяю, надо наносить удары со всех сторон, везде, всюду! На суше и на море! — Оганесов раздраженно подергал краем рта. — Чтобы ни сна им не было, ни покоя, ни отдыха, ни веселья. Понятно? — Оганесов вновь стукнул в коврик торцом трости. — Их надо разлагать, покупать, щипать, резать, жечь, начинять свинцом, обливать кипятком, варить в супе, отрубать им пальцы… Они должны уйти с астраханской земли. Понятно?
— Ага, — Караган, поугрюмев, схлебнул с губы пот. Согласно наклонил голову. Он маялся: слишком много коньяка выпил вчера. И вообще у него в последнее время с этим делом — перебор.
— А тебе, пеночник с футбольного поля? — Оганесов перевел взгляд на Ставского. — Понятно это или нет? Чего молчишь?
— Да не молчу я, шеф, — круглые глаза Футболиста расстроенно повлажнели: не ожидал, что хозяин будет так суров.
— Тогда хоть по-лягушачьи квакни либо головой покивай, чтобы я знал, одобрям-с ты это дело или не одобрям-с!
— Одобрям-с! — сказал Футболист. — Только без денег, шеф, здесь не обойтись.
— А кто тебе сказал, что надо обходиться без денег? — Оганесов свел вместе брови: — Я? Я этого не говорил.
— Никак нет, не говорил, — глаза у Футболиста повлажнели еще больше, в них появилось испуганное выражение. — Это я так, на всякий случай.