— Ну и какие свежие мысли у тебя есть?
— Нащупали мы один выход… на кое-кого из погранцов…
— Кто это? Генерал, офицер, прапор?
— Офицер. Если мы дадим ему приличную зарплату, он перейдет работать к нам и будет действовать против пограничников.
— Перевертыш, значит, — Оганесов поскреб торцом трости по коврику.
— Даже если мы ему вместо корабля предложим моторную лодку, он все равно перейдет к нам. Лишь бы была хорошая зарплата.
— Зарплата — это не вопрос… Но и на моторную лодку мы его сажать не будем, он нам для корабля сгодится.
Оганесов нахмурился, отвернулся от собеседников и начал сосредоточенно смотреть в окно.
Аэропорт в Астрахани расположен едва ли не в черте города, ехать недалеко, они стремительно, на скорости проскочили городскую окраину и въехали в центр. Центр здешний состоит сплошь из старых купеческих домов, добротно сложенных, с толстыми, пушкой не прошибешь, кирпичными стенами — только такие стены могут летом хранить прохладу, а зимой тепло.
Оганесов сам жил в таком доме — приобрел семнадцатикомнатный особняк купца Скребинского, обнес его забором, высоким и неприступным, как здешняя кремлевская стена, по углам поставил видеокамеры на вращающихся штоках и отделал особняк всем современным, что было в Европе, — мраморной плиткой, привезенной из Греции, красным итальянским деревом, норвежским гранитом, египетским ониксом, начинил шведской сантехникой. Не пожалел и золота — краны в ванной были сработаны из тяжелого червонного металла.
— Живем-то один раз, чего на себе экономить! — говорил по этому поводу Оганесов.
— Эх, погранцы, погранцы… Сами не живут и другим не дают. И чего вам не избрать для своего обитания какой-нибудь город Северозадрищенск или станицу Волосатоноговскую. Сидели бы там, пряники жевали. А они на благородную Астрахань посягнули, на красную рыбу, — Оганесов беседовал сам с собой, не замечая спутников.
— Причем тут кета, шеф? Они на белую рыбу полезли, шеф, не на красную… На осетра, — зашевелился на своем сиденье Футболист.
Оганесов его не услышал, хотя щека у него нервно дернулась, ушла вверх, словно бы подпрыгнула, потом резко опустилась, тяжело обвисла.
— И какой это дурак придумал посадить вас на рыбу, — пробормотал он, — руки-ноги поотрубал бы этому человеку. А потом — все остальное.
С досадой повернул шею в одну сторону, потом в другую, словно бы воротник жал ему, вздохнул… А ведь достойных помощников и настоящих мыслителей у него в команде нет. Эти два дурака, Караган и Футболист, — не помощники. Сынок Рафик тоже пока не тянет, у него другие увлечения… Может быть, в будущем, через год-полтора он станет достойным продолжателем дела своего отца и его правой рукой, но пока — нет… Это Оганесов понял на Канарах. Нужно взять на работу головастого мужика, дать ему такую зарплату, чтобы у него от изумления глаза на лоб вылезли, и тем самым купить его с потрохами. Забота у него будет только одна — думать. Разрабатывать всякие пакости — например, как овладеть золотым запасом Калмыкии или как стать зятем президента Казахстана, как выкурить погранцов с того куска берега, который они сейчас оседлали, — к этому берегу у Оганесова раньше причаливали катера с икрой…