— Вихренко. Московский писатель. Слыхал такого?
— А то как же! Олег Ипатьич, кажется, — он решил блеснуть эрудицией, но слегка облажался.
— Игнатьевич, — сухо уточнил мой друг.
— Заходи, Игнатьич, заходи, — ни капли не смутился Малыш. — Я документальный фильм по твоему сценарию смотрел. Про нашего брата. Ничего так картина. Правда, доблестные органы сильно приукрашены. Не стоят они того, поверь мне… Карина, приготовь нам кофе и разгони всех на полчасика!
Вскоре из коридора до наших ушей донесся слащавый голос:
— Расходитесь, господа, расходитесь, Александр Иванович начнет принимать только через тридцать минут.
Вскоре после этого Карина появилась в кабинете с жостовским подносом в руках, на котором в глиняных чашках дымился прекрасный кофе.
Малышев достал из бара бутылку коньяку и, раскупорив ее, наполнил четыре стопочки. Четвертая, по всей видимости, предназначалась для секретарши, но она уже вышла.
— А я, брат, только с Кипра вернулся… Кстати, коньячок оттуда. Ну и цены там, блин. Особняк — как в Питере двухкомнатная. Гостиницы, игорные дома — чуть ли не даром. Одним словом, работы — непочатый край, — заявил хвастливо.
— Именно поэтому там обосновались все наши высшие армейские чины, — продемонстрировал свою осведомленность Олег. — За Кипр и выпьем. Чтоб мы с Кириллом там тоже побывали!
— Да… Райская страна! Солнце, море, девки… Я здесь долго не задержусь. Кстати, спасибо тебе, Кирилл Филиппыч, что посоветовал слинять из Питера. Останься я здесь, может быть, и не свиделись бы сегодня, а?
Что бы ни говорили, все же приятно, когда такой авторитетный человек чем-то обязан тебе!
— Возможно, — согласился я и, пригубив коньяк, отставил стопку в сторону. Остальные не последовали моему примеру и выпили до дна. К слову, коньяк был омерзительный!
— Кто так тебя информирует, узнать не позволишь? — закинул удочку Малышев, отхлебывая кофе.
— Ты своих агентов продаешь?
— Не-а.
— Вот видишь, а меня как пацана расколоть хочешь… Слыхал, какая со мной беда приключилась?
— Нет!
— Наталью мою убили… И Кристину…
(Прошел всего месяц со дня их гибели, и на мои глаза навернулись слезы.)
— Наташку? — искренне удивился Малыш. — И Кристю тоже? Вот падлы, а? — заметно разнервничавшись, он зашагал по кабинету. — Видишь, как хорошо, когда в городе один хозяин? Был бы я на месте, никогда бы не допустил такого беспредела! Кто эта гнида, выяснил?
— Нет. Вот его портрет.
Я протянул Александру фоторобот, составленный нами на компьютере. Глаз у меня цепкий.
Узкий маленький рот, крупный нос картошкой, выказывающий в парне добряка из средней полосы России, лоб шириной со спичечный коробок с небольшими залысинами, и глаза… Расчетливые, холодные, безжалостные. Цвет их я не успел различить, но при встрече узнаю парня непременно.