— Это я и сам сумею. Ты обещал посодействовать в поисках убийцы!
— Я еще из «Крестов» не смылся. Может, менты проклятые жучков тут всяких понаставили и только посмеиваются над нашей затеей…
— Вряд ли… — Я знаю точно, но рассказываю это Барону, опираясь на логику; показывать свою излишнюю осведомленность совершенно ни к чему. — У тех, кто здесь сидит, глаз на это дело наметан. Мигом бы вычислили. Замахались бы менты микрофоны покупать!
— И то правда. Урки — народ ушлый… — согласно покивал Мисютин и вдруг спросил, цепко взглянув в глаза: — Как же так случилось, что ты бабу свою проморгал, а сам из воды сухим вышел?
Здорово мозги у мужика действуют. Вроде все легенды у меня отработаны и особых вольностей в поведении не проскальзывает, однако находит он несоответствия…
— А в том, что смерть меня стороною обошла, нет ни моей вины, ни заслуги. Киллер такой попался, в себе слишком уверенный «профи». Не учел, гад, мою особую живучесть. Экономно стрелял: всего три пули выпустил и все в цель. Дочь на месте скончалась. Жена тоже. От стресса, шока… У нее сердце больное было, а огнестрельная рана — так, пустяк, царапина… Мне пуля пробила грудь и пошла навылет. Нескольких миллиметров до сердца не хватило… Шрам видишь? (Я приподнял рубашку…)
— Это серьезно… (Барон уважительно рассмотрел зарубцевавшуюся рану.)
— А «контрольный выстрел» сделать не успел, помешали. Он смылся, а меня — на операционный стол. Ян Павлович из больницы по улице Чапыгина — настоящий чародей. Он меня за две недели на ноги поставил… Да и организм на редкость крепким оказался, зажило все, как на собаке, даже не верится, что всего четыре месяца с того дня минуло…
— Ты подозреваешь кого-нибудь?
— Нет! В том-то и дело, что ни черта не понимаю! Сведущие люди подсказали, что это по указке какого-то Кузнеца, вроде вожак новой крутой кодлы, делалось, но зачем я ему? А девчонки — так тем более!
— Постой, вот выйду — и со всеми поквитаемся. У меня с Кузнецом — старые счеты. Не сомневаюсь, что Степаныча и Кума грохнули менты, но и без него там не обошлось, это точно! У меня есть пара ценных осведомителей. Они мне про каждый шаг Кузнеца докладывают, так что, если он имеет хоть какое-то отношение к убийству твоей семьи — я буду знать об этом!
Как хочется в твои возможности поверить…
— Ну ладно, грохнули бы меня, если я в чем-то виноват… А то — жену, ребенка. Девчоночке пятнадцать лет было. Знаешь, я на кладбище с тех пор всего два, нет — три раза был. Не могу смотреть на их могилу, хоть убей — не могу. И ведь ни одной слезинки не выпустил, все в себе задушил. Пуля — дура, почему она меня пожалела?!