— Значит, так надо было, брат, — философски изрек Мисютин. — Я фаталист. В судьбу верю. От нее не уйдешь, не скроешься.
— Наверное, ты прав… Я попервах, что только не выкидывал — и водкой пытался вусмерть залиться, и башку в петлю вставлял, и яда чуть было не нажрался; но не могу решиться уйти, пока эта мразь по земле ходит. Вот кончу его — и успокоюсь…
— Жена-то где работала? — Вижу, что Барона эмоции не слишком интересуют, ему важнее проанализировать факты.
— Музыку преподавала. Скрипку.
— Она не могла никому наступить на хвост?
— Издеваешься? Домашняя женщина. Школа — семья, семья — школа. Она без меня никуда не выходила… Впрочем, я догадываюсь, куда ты клонишь. Зарекаться нельзя, но, мне кажется, это практически исключено. В командировки она не ездила, по курортам не шлялась, по ночам не пропадала…
— А ты, часом, с ментами не связанный?
Четко работает у Барона логика. Ему бы в следаки, а не в банду…
— Был бы связан, не торчал бы здесь!
— И то правда! — с заметным облегчением принимает мой довод Мисютин. А я, чтобы еще дальше увести его от подозрения, говорю:
— Хотя консультировал бойцов из «Грома», «Витязя»…
— Может быть, в этом и заключается разгадка?
— Вряд ли. Ведь я с таким же успехом занимался и с братвой.
— Ну да?!
— Правда. Ко мне в спортшколу приезжали крутые ребята — даже не знаю их имен, — просили натаскать молодняк…
— Ну и?..
— Я никогда не отказывал! Бабки платят, дисциплину соблюдают, стараются — а кто они, откуда и почему, — не мое дело.
Мисютин недоверчиво посмотрел в мои «честные» очи.
Конечно же, я врал. На всех этих парней мною были собраны досье, зашифрованы надежным компьютерным кодом и отправлены по адресу на обычную московскую квартиру, куда раньше я посылал контрольные работы, вернее, свои разработки спецопераций ГРУ.
Вместо казенных харчей на обед нам снова подали деликатесы от братвы. Среди разнообразной снеди Мисютин обнаружил какой-то закупоренный флакон, встряхнул его, понюхал притертую пробку и пробурчал:
— Это еще что такое?
— Наверное, краски, — предположил я.
— А ведь точно, — как ребенок, обрадовался Барон. — Вот и кисточка рядом!
— Лучше попросил бы сразу пулемет. Скосили бы охрану — и разбежались…
Сокамерник до сих пор не может разобраться, когда я шучу, а когда — говорю серьезно, поэтому с любопытством сверлит меня взглядом.
Я спокойно выдерживаю его.
— Ты и так выйдешь. Лишний срок тебе ни к чему, — бормочет добродушно, видимо, убедившись в том, что я просто в очередной раз собрался пошалить.
Татуировку, «Длань Божью» с трехкупольным собором, быстро «замуровали». Ничего получилось. Конечно, цвет запястья несколько отличался от остальной мисютинской руки, тон грим-краски предполагал более смуглую кожу, но при слабой освещенности наших казематов все должно было пройти на «ура!»