— Поздравляю!
— Догадлив ты, стервец!
— Это от Бога! — пошутил я.
— Веришь? — неожиданно серьезно спросил Иван Иванович.
— Как сказать…
— Значит, не веришь. Зря. Все мы под ним ходит. Вот тебя, кто назначил главным по Северной столице?
— Не знаю. Вы, наверное.
— Может, и я. А меня кто?
— Президент.
— Возможно. А его кто?
— Люди!
— Бог. Верь мне, все от Бога, Кирилл… И Президент наш, и начальник Ведомства, и ты…
Я редко себе такое позволял, но здесь сказал:
— Мне показалось, что вы совсем не почитаете нашего Президента помазанником Божьим.
— Представь, показалось это тебе, Кирилл Филиппович. То, что меня совсем не радует МСГ сегодняшний, означает совсем другое. Не понимаю я, почему Господь так быстро снял с него санкцию… Неужели нам надо все развалить и во всем разувериться?
— Пути Господни неисповедимы… — обронил я расхожее выражение.
— А жаль… Но кое в чем я уверен твердо. Знаю, что каждому из нас Всевышним поставлена задача уничтожать ту шушваль, которую Господь по тем или иным причинам не захотел убрать собственными руками… Время, как я уже сказал, — смутное. Все продается и покупается… — вроде без особой связи с предыдущим повторил генерал. И я счел возможным спросить:
— Это, конкретно, что значит?
— А вот что. Структуру усек? Если не сам завалишься, а что-нибудь неожиданное с тобой случится — помни, сдать тебя мог только я один! Или тот, кто меня сменит.
— Пугаете?
— Предупреждаю. Как пойдешь на поводу у мафии — твой адрес получит один из этих парней, понял?
— Так точно.
— Они размышлять не приучены. Щелк — и готово!
Я всегда знал, что при малейшем отступлении от правил игры получу пулю в затылок, но вторая угроза в одной беседе — не слишком ли много! Может, я где-то прокололся? Нет, не похоже. Иначе бы меня не взяли на Балхаш. Скорее всего, это просто следствие важности той задачи, которую возлагают на меня…
Однако Иван Иванович ждал моей реакции, и она не замедлила сказаться:
— Вы могли бы не говорить об этом, товарищ генерал…
— Полковник, — добавил он.
— Товарищ генерал-полковник! — важно повторил я и со всей преданностью, на какую только был способен, уставился в глаза Верховного Папы.
Товарищ Иванов ухмыльнулся в ответ и по-отечески возложил все еще крепкую руку на мое плечо:
— Люблю я тебя, как сына. Моего — тоже Кириллом звали…
— Он умер?
— Погиб в Афгане… Да-да, не удивляйся, вся эта мразь придворная своих детей туда не посылала. А я послал! Хоть уже был на генеральской должности в Балхаше и мог запросто отмазать сына от службы…
Иван Иванович взглянул мне в глаза и спросил:
— Вот ты, как бы на моем месте поступил, а?