Аркадий отпихнул дощечку.
– Я не стану писать такое. Нашли идиота стряпать вам предсмертные записки. Свяжитесь с Павлом Ивановичем, он вам все объяснит!
– Ну, не хочешь, не надо, – убирая дощечку, миролюбиво заметил водитель. – А с Павлом Иванычем ты скоро увидишься.
От этих слов Пылаеву стало не по себе, и он рванулся с отчаянным криком, похожим на яростный и злобный стон смертельно раненного животного, уже не чающего выбраться из западни. Освободиться, любой ценой освободиться, пинать их ногами, бить головой, рвать зубами, только бы вывалиться из «жигулей» и кинуться бежать – прочь от тех, кто заставляет писать записки, леденящие душу могильным сквозняком.
Вырваться, а браслеты он уж как-нибудь снимет, все их секреты и немудреная конструкция известны ему не хуже, чем отпетому зеку. А под мышкой, не отобранный незнакомцами, пригрелся пистолет с уже загнанным в ствол патроном: начни нажимать на курок, и девять душ отправятся на небо или в Склиф – это уж как прицелишься.
Загонять лишний патрон в ствол, а потом дополнять обойму Пылаев научился у Серова, и мелькнувшее воспоминание о нем отчего-то больно царапнуло душу и, как ни странно, заставило испытать странное чувство, похожее на раскаяние, – ведь именно благодаря Аркадию у Сергея одна за другой начались неприятности весьма серьезного свойства. Да разве только у него? А все Пал Иваныч…
– Да перестань ты, зараза! – один из конвоиров, устав отбиваться от пытавшегося освободиться Пылаева, захватил его шею удушающим захватом, а другой безжалостно врезал рукоятью пистолета по затылку пленника.
Аркадий обмяк, как тряпичная кукла, уронил голову на грудь и съехал на сиденье вниз. Сердито сопевший конвоир спрятал пистолет в кобуру и осклабился:
– Почуял, видно?
– Обычный всплеск, – зевнул водитель и передал назад бутылку водки. – Адреналин ударил в кровь, вот мальчик и попробовал порезвиться. Угостите его, может, заговорит?
Пылаева устроили поудобнее, разжали ему челюсти и начали лить в рот спиртное. Пленник судорожно глотнул несколько раз, потом открыл мутные глаза и замычал, пытаясь увернуться от льющейся в рот струйки, но ему зажали голову и заставили глотать, пока не влили почти всю бутылку.
Один из мучителей сунул в рот Аркадию прикуренную сигарету, и Пылаев жадно затянулся, ощущая, как хмельной туман медленно расползается по мозгам, ослабляя волю и обманывая стоявшие настороже контрольные центры – пьяному море по колено! Интересно, они будут накачивать его еще?
– Покурил? – окурок выдернули из губ и поднесли ко рту маленький бутербродик. – Закуси. Кусай, не бойся.