Утром, через день, он подумал и не пошел на гражданскую панихиду.
А еще через несколько дней по тому же телефону у него состоялся разговор с Юрием Ивановичем Зименковым.
– Как самочувствие? Как наши дела, старина? – бодро начал Зименков.
– Ты имеешь в виду бутылку «Белая лошадь»? Еще не откупоривал. Она по-прежнему стоит там, где поставили.
– Кто стоит?
– И бутылка, и лошадь. Там же лежит пачка «зеленых».
– Ха-ха-ха! Это очень остроумно! – однако в смехе Зименкова слышалось некое нервное сомнение.
– Все на месте, – еще раз подтвердил Морхинин. – Ты не хочешь ли переставить лошадь в другое стойло?
– Пока нет. У меня к тебе вопрос.
– Слушаю внимательно, навострив уши.
– Ты как-то говорил, что твою повесть «Круглый заяц» не вернули три журнала, хотя публикацию отклонили. Повтори названия этих журналов.
– Во-первых, патриотический безгонорарный журнал «Московское известие», – начал вспоминать Морхинин: – любовница старого хрена Лебедкина Горякова орала, что выкинула мою повесть в корзину для мусора. Дальше. Вернули с возмущением как «порнопроизведение» в «Столице»: больше всех смурела критикесса Капитолина. Потом долго тянули в журналишке «Новый полет юности»: редактор Ирина Яковлевна (фамилия инкогнито), неуловимая как Мата Хари, в конце концов заявила мне на улице, что наплевала на мою повесть, что я придурок, и потребовала отвалить от нее немедленно. После чего натравила на меня двух здоровенных холуев. Быть бы мне битому как – помнишь? – в vip-поселке с золотыми унитазами. Но я успел пырнуть одному по голени ногой… знаешь как?.. («Конечно, знаю! – подтвердил Зименков. – Сам сколько раз применял!») Недавно в кафе возле консерватории столкнулся случайно с этой выдрой…
– С какой? С Капитолиной?
– Да нет, не путай. Ирина Яковлевна опять напустила на меня двоих барбосов. У одного уже был готов кастет. Но я нашел проход в старенький дворишко с гаражами. Там меня один майор в отставке спас. Хороший мужик. А эти костоломы меня потеряли. Правда, одного я недавно заприметил в центре с его хозяйкой. Он тоже меня засек, кулачище показал.
– Так это чистый триллер! – восхитился по телефону Зименков. – Вот про все и накатай. А еще куда отдавал этого своего «Зайца»?
– А еще отнес в маститый журнал «Ноябрь». Там вежливо-изящно приняли распечатку, зафиксировали в компьютере. Ну, что ты! Прямо институт благородных девиц… Одна русая, вторая вороная в локонах: «Позвоните через месяц». Звоню. «К сожалению, отклонили». Прихожу, как вислоухий дурак: «Прошу вернуть мне мою рукопись». И начинается комический балаган: «Что? Как же так! Она лежала только что здесь, на этом столе. Какой ужас!» Пищат, ищут, валят друг на друга… «Ну, – говорю, – девицы, вам бы на эстраду, имели бы успех. В голом виде». – Морхинин малость приукрасил это событие.