– Ты у меня очень умный, Валечка, – неожиданно прошептала Тася, прижимаясь к Морхинину. – Только несчастливый бываешь, дерзкий и торопливый. А я все равно тебя люблю и жалею, потому что ты добрый и талантливый. Прочитай свои стихи про деревню…
– У меня много про деревню… Какие тебе? – засмеялся Морхинин, иронически подбадривая себя тем, что поклонницей его является хотя бы собственная жена.
Воспоминания эти возникли, наверное, неспроста. Накануне Морхинину приснился тяжелый сон.
Вот он идет посреди улицы, лавируя между беспорядочно мчащимися автомобилями. Он боится быть сбитым каким-нибудь из них, но продолжает идти, рискуя жизнью. Он знает, что в каких-то из этих машин находятся люди, незаконно арестовавшие майора Колоскова и избившие его самого, что в какой-нибудь иномарке злобно высматривает незадачливого писателя редактор Ирина Яковлевна или стремится настигнуть его на повороте некто – совершивший смертельный наезд на сына Зименкова. Автомобилей потоки, а человеческих лиц не видно за стеклами машин. Уличные фонари погашены. Множество автомобильных фар шарят, пересекаясь, лучами синеватого и сиреневого цвета, а над всем этим нависло бурое небо с дымящимися тучами.
Наконец Морхинин видит церковь – старинную, низенькую и направляется к ней. На ступенях заснеженной паперти единственный след небольших ног ведет к входной двери. Морхинин с трудом открывает эту дверь. Храм пуст и погружен в гулкий мрак. Только у медного столика для поминовения усопших со множеством свечных гнезд стоит спиной к нему женщина и ставит «на канон» тонкую свечку, мигающую неуверенным огоньком.
Морхинин смотрит отчаянным взглядом и боится, что женщина обернется. Ах, лучше бы она не оборачивалась!.. Но женщина оборачивается, и он видит: это Тася в черном платочке поверх совершенно седых волос. Господи, отчего она так поседела? Она смотрит на него печально и прижимает указательный палец к губам. «Тише, – говорит она с грустной улыбкой. – Никто не ходит молиться за тебя, Валечка. Все забыли о тебе. Только я одна прихожу, только я… Ни дети твои, ни товарищи, ни знакомые…». Она снова отворачивается к поминальному столику… «Но ведь я жив, Тасенька», – хочет крикнуть Морхинин. Но Тася опять смотрит на него печально и отрицательно качает головой…
У Морхинина разболелась голова. Он долго сидел в раздумье. Тася отправилась за продуктами в неблизкий магазин: там продукты дешевле, чем рядом с домом.
Морхинин неожиданно полез в шкафчик, где хранились документы. Он достал паспорта – свой и Тасин, ордер, подтверждающий приватизацию его комнаты, свою книжку о пенсии, полученную по уходе из оперного театра. Взял некоторую сумму денег и пошел в нотариальную контору. Затем оплатил в сбербанке госпошлину и оформил генеральную доверенность на право переиздания всех своих немногочисленных книг и публикаций (если такая возможность представится) Таисье Федоровне Таганьковой. Нотариус оформил и написанную им дарственную, передающую в собственность упомянутой Таганьковой комнату, где они теперь проживали.