– Фосфор?
– Да, – изумленно протянул Лемешев.
– За полтора века не придумали ничего нового.
– А для драгунского подполковника никак нельзя перевести, о чем вы сейчас разговор ведете? Кто-нибудь может на русском кавалерийском?
– Конечно! – засмеялся Каранелли. – Есть такой химический элемент – фосфор. Так вот, его обычно хранят под водой. На воздухе он сам вспыхивает и горит ярко с белым дымом.
– А ты откуда знаешь? Применял, что ли? – Данилов не переставал удивляться знаниям француза.
– Приходилось. Так вот, если я правильно понял Олега, то они сейчас умудрились фосфором пули набивать. Так?
– Да, так.
– Разумно. Не буду спрашивать, как вам это удается. Должны же вы хоть чему-нибудь научиться.
– А вы как фосфор применяли, в начале девятнадцатого века?
– Ну я, положим, применял, а вот Данилов – сомневаюсь. Мне его запаивали в стекло, потом укладывали в специальные металлические футляры с многослойной тканью. В футляре можно было со всего размаха в стену бить – ничего бы не сделалось. А если крышку снял, то достаточно из опущенной руки на мостовую уронить, чтобы вспыхнуло.
– Синий, – задумчиво произнес Данилов.
– Что? – теперь уже Лемешев изумленно смотрел на Николая, но тот не замечал этого.
– Футляр был синий. Так?
– Синий, – Каранелли ничуть не удивился, – видел где?
– В петербургском предместье Смоленска. Недалеко от моста через Днепр. Кучер сказал, что в карете едет графиня Возьмитинская. Мы проверили, а там никого. Он уйти пытался.
Данилов сам того не заметил, что заговорил виноватым тоном, словно оправдываясь перед французом.
– Карету поджег этим самым фосфором и в палисаднике почти скрылся. Но пули его догнали. Я потом крышку у него из руки вынул.
– Вот как? – думая о своем, произнес Каранелли. – А мы ведь не знали. А что вы в карете нашли?
– Да ничего. Там как начало все взрываться. Двоих покалечило, одного насмерть. И огонь полыхал до тех пор, пока все не сгорело.
– Да. Николя выполнил свой долг.
– Кто?
– Капитан Николя Сен-Триор. Он стал первой потерей в моем отряде после восемьсот пятого года.
Перехватив взгляд Лемешева, Каранелли стряхнул паутину воспоминаний.
– Олег, ты прав! У нас с чего не начнем, все на одно и тоже сворачиваем. Прости. Итак, ты говорил о немецком винтовочном патроне калибра семь целых девяносто две сотых миллиметра, применяемом в авиационных, танковых, пехотных пулеметах и собственно винтовках. Снайперские пули имеют смещенный назад центр тяжести, а бронебойно-зажигательные – красную полосу на донышке. Все верно?
– Все, – улыбнулся Лемешев, уже привыкший к феноменальной памяти француза.