– Я презираю проституцию! И я презираю женщин, торгующих своим телом! – продолжал хорохориться Закревский, но в глазах его ясно проступили смятение и страх.
А еще я вдруг почувствовал, правда, на короткое мгновение, сильнейшую тягучую боль и тоску пустоты в груди этого нестарого еще мужчины, будто сам стал им! Наваждение тут же кончилось, но теперь я больше не мог, как минуту назад, думать о его возможной виновности в смерти жены. Я точно знал, что Закревский не виновен, что он даже не знает о ее смерти и до сих пор безумно любит Анну, несмотря на внешнюю браваду и позу.
Поэтому, чтобы прекратить бессмысленную перепалку и помочь обоим, я жестом остановил Олега и спросил:
– Где вы были вчера вечером, когда убили вашу жену?
Закревский застыл от моих слов, потом глаза его медленно расширились, руки опустились.
– Что вы сказали про Аню? – он произнес это свистящим шепотом, голос отказался повиноваться ему.
– Ваша жена была найдена вчера около восьми часов вечера в арендуемой ею квартире мертвой, – четко проговорил я, не спуская с Закревского глаз. – Где вы были в это время?
– Что значит «мертвой»? Кто это сделал?! – продолжал хрипеть тот, не слыша вопроса.
– Она убита, – вмешался Ракитин, – ударом подсвечника по голове. Мы ищем убийцу и рассчитываем на вашу помощь, Павел Юрьевич.
– Да-да, я понимаю, – потерянно забормотал Закревский, голос снова вернулся к нему, но какой-то другой – механический, что ли?
– Так когда вы виделись с Анной Леонтьевной последний раз? – решил я спросить его по-другому.
– Виделся?.. Да нет, я не видел Аню больше месяца… Она сама так хотела, – Закревский слепо повернулся и побрел в глубь квартиры, продолжая разговаривать как бы сам с собой, а мы потихоньку двинулись за ним. – Она говорила, что скоро все закончится и мы снова будем вместе… А я, я не мог больше терпеть… Я так сильно любил ее! Я пошел в этот мерзкий клуб, где она… Но Ани там не было, и телефон ее молчал… Тогда я вернулся домой и стал ждать ее. А потом она позвонила…
Он пришел на кухню и принялся рыться в ящиках стола.
– Когда, во сколько это было? – тут же уточнил Ракитин.
– Не помню…
– Постарайтесь, Павел Юрьевич, это очень важно! – мягко настаивал Олег.
– Кажется, часов в девять… или десять, – он посмотрел на нас потемневшими от внутренней боли глазами. – Да, в девять. Я как раз включил телевизор. Хотел хоть как-то отвлечься, пока она не придет… Она позвонила и попросила, чтобы я пришел в парк, к фонтану. Это место нашего самого первого свидания!..
Мы с Олегом переглянулись, и я спросил: