– Золотарева навещал, – проворчал я, усаживаясь на соседний стул напротив Вольского и доставая сигареты.
– И что же он т-тебе ценного сказал? Неужели как п-психомов одолеть? – прищурился Берест, немного успокоившись.
– Как их одолеть, я и сам теперь знаю, – заявил я, прикурил и в свою очередь посмотрел на опешившего Николая. – А вот что нам может по этому поводу сообщить господин ученый?
– Не знаю, господа, честное слово, не понимаю, почему психомы не рассеиваются! – Вольский заерзал на стуле под моим взглядом, и тогда я попробовал мысленно щелкнуть его по носу, просто так, для проверки.
Профессор шарахнулся от меня так, что едва не свалился на пол, дико посмотрел на мою невозмутимую физиономию и неуверенно продолжил:
– Могу лишь предположить, что некоторые из них успели приобрести достаточную самостоятельность, чтобы принимать не свойственные матрице решения…
– Другими словами, они стали личностями?! – резко закончил за него Берест. – Да или нет?
– Д-да… То есть нет, но… не знаю. Да поймите же вы, – Вольский вдруг сорвался на фальцет: видимо, спор до моего появления у них шел горячий, – это же грандиознейшее открытие! Новая эра в психиатрии и психологии! Я не говорю уже о морально-этических дивидендах…
– И не говорите! – разозлившись вдруг, оборвал его я. – Объясните лучше, Франкенштейн вы наш, откуда, по-вашему, мог взяться, к примеру, мой психом возле института, если на ваших глазах он третьего дня разбился на моей же машине? Ведь с ваших слов, психомы не восстанавливаются?
– Видите ли, – Вольский снова сник и попытался заискивающе улыбнуться, – теоретически существует вероятность, хотя мы и не располагаем достаточной информацией о субмолекулярной конвергенции квазистабильных структур, и если принять во внимание усиление биполярной ориентации под влиянием модулированного психоэмоционального потока…
Я отвернулся к окну – безнадежно! Словоизвержение продолжалось еще минуту или две, и профессор все больше погружался в дебри псевдонаучной терминологии. Мне стало ясно, что помощи от него ждать не приходится, и я решил даже не посвящать Вольского в новое знание о природе двойников, чтобы не подвергать излишней опасности этого, в общем-то, неглупого, но совершенно лишенного дара инсайта человека.
А мне-то как раз нужен был именно такой! Иначе шансов справиться с Нурией не было почти никаких. Необходимо было срочно найти человека, сильного прежде всего духовно, а не физически. Я надеялся, соединив временно две мощных и энергоемких ауры, неожиданным психокинетическим ударом отсечь канал подпитки черного мадхъя от эйдоса. А «живцом» для чудовища должен был послужить я сам, раскрывшись перед ним в последний момент. Именно в этом заключался шанс, подсказанный мне Золотаревым во время сеанса «включения» чакр. Но времени на его реализацию оставалось все меньше, а мадхъя (я теперь чувствовал ее «движение» на уровне колебаний физических полей) уже начала искать меня, решив, видимо, больше не рисковать и разделаться с возможным противником.