Собираемся. Петр Анечку разбудил и на ухо ей инструкции шепчет. Та покивала, а потом ПМ свой выудила и в спальнике рядышком приспособила. Бодряк у меня в самый раз, будто не шесть часов спал, а все десять.
Завтракать не стали.
— Пристреляемся сначала, — партнер говорит. — Территорию посмотрим.
Пошли. Лучики наши мельтешат-мельтешат. Под ногами хлюпает, за спиной шуршание непонятное. Проводник не торопится. Светит по стенкам. Внимательно смотрит. Коридоры не тесные, вольно идем. Воздух камнем пахнет, где-то вдали — журчание. Иной раз капля на лицо упадет.
Выходим на пространство большое.
— Двор рудничный, — Петр шепчет. — Если не ошибаюсь, вот она, Заморенка территория.
На часы гляжу. Действительно, все мои ориентиры всмятку. По состоянию — утро, а на самом деле — три часа ночи.
Проводник пассы мои заметил и шепчет:
— Если и следил кто, то спит он сейчас, скорее всего. Вся моя задумка на пристрелку именно из этого исходит. Пробежимся сейчас не спеша и посмотрим, жив ли тот угол, что на папашиной карте указан.
Давай по земле возле переходов светить.
Поднял что-то и к губам приложил.
— Неаккуратно, — говорит. — Прав ты, Миха. Похоже, гости у нас.
Оказывается, наткнулся он на обертку конфетную.
— Хоть бумага и вощеная, — рассказывает, — но уже за полсуток влага должна на нее сесть, а тут сухая, будто час назад бросили.
Разворачивает и читает:
— Барбарис. Неаккуратно. Ты, Миха, теперь внимательней гляди. Сладкоежки — те же курильщики, от них следы в любом случае будут.
— Этим ходом пойдем? — спрашиваю.
— Как они, так и мы. Жалко, я, как Вовка, не могу в темноте видеть. С фонарями идти придется…
И совсем уже тихо шепчет:
— Ты давай тылы просматривай, вдруг мелькнет кто?
Тихо задышал я после этого и уши растопырил, как в фильмах про индейцев. Догадки догадками, а если кто-то здесь действительно есть, так уж точно по нашу душу. Сон вспомнился, где красноярская братва меня достать пыталась.
«Ну уж нет, — думаю. — Кого-кого, а их здесь быть не может. Канск хоть город и маленький, но директор-то не ошибется — номера же не сдали».
Раздумываю и понимаю, что может произойти что угодно. Нечисто в шахтах, ой нечисто. Только спокойствие Петра меня в норме и держит.
Идет себе с ружьишком наперевес. Вроде вольно топает, широко, а шума от него и нет почти.
Давай я ему подражать. Чувствую, еще немного покорячусь и завалюсь где-нибудь. Тут как раз напарник мой остановился и пальцем вперед тычет.
Подошел, смотрю: вагонетки за выходом стоят, рудой наполненные. Ледок сверху слюду прихватил и даже наросли палочки такие ледяные снизу вверх.