И Шереметева вдруг подскочила, кинулась! Трофим отскочил, да зацепился ногой за ковёр и упал, Шереметева на него навалилась и стала душить! Трофим пытался вырваться – не получалось. Шереметева держала его крепко, руки у неё стали будто железные. Трофим начал задыхаться, закричал, попробовал брыкать ногами, повернуться на бок – ничего не получалось! Прости, Господи, подумал он, прими раба своего неразумного, душит меня бешеная баба – и задушит!
А она рычала страшным голосом и душила всё крепче и крепче, Трофим ничего уже не видел, кровь залила глаза…
Но тут раздался шум, это распахнулась дверь и в горницу вбежали, закричали и затопали! Схватили Шереметеву и стали её отрывать от Трофима, оттаскивать, она кричала дико, не давалась…
И всё же её оторвали, повалили на лавку, прижали, держали за руки, за ноги. Держали стрельцы. А ближняя боярыня металась рядом, причитала что-то непонятное и воздевала руки. Трофим вскочил, поднял целовальный крест, замахнулся им и закричал:
– А ну тихо! Всех поубиваю!
Стрельцы опомнились и замерли. Ближняя боярыня застыла с поднятой рукой, будто её околдовали. Шереметева затихла, перестала дёргаться и теперь смотрела только на Трофима. Трофим убрал крест, поднял с пола шапку, надел её и сказал:
– Выходите. Я сейчас с ней договорю. Ну! Что?! Не слышали?!
Стрельцы и боярыня вышли. Шереметева села на лавку, медленно утёрла губы. Потом подняла глаза и посмотрела на Трофима. Глаза у неё были безумные. Трофиму стало её жалко.
– Дура, – сказал Трофим. – Если где ещё такое брякнешь, язык вырвут. Просись в монастырь.
Шереметева чуть слышно всхлипнула. Трофим ещё раз сказал:
– В монастырь! Ибо на воле ты не выживешь – убьют.
Шереметева в ответ заулыбалась. Трофим тяжело вздохнул и вышел.
В сенях его дожидались стрельцы и боярыня. Трофим, повернувшись к ней, сказал:
– Государыню одну не оставляйте. Тронулась.
– А что говорила она? Что говорила? – зачастила боярыня.
– А чего она может сказать? – сердито ответил Трофим. – Обезумела она, вот что, лечить её теперь надо, отпаивать.
И он пошёл, на ходу подумал, что это всё, чем он сейчас может ей помочь. Хоть бы ему кто-нибудь помог! И вышел.
Как только Трофим вышел из сеней, к нему сразу подошли двое стрельцов. Трофим их узнал, это были зюзинские. Они молча повели его по переходу, повернули, вышли на крыльцо, сошли с него и повели задами вдоль дворца. День был погожий, морозный. Трофим дышал полной грудью, спешил надышаться. Потом они опять поднялись на крыльцо, опять на медное, пошли знакомыми углами и вскоре вышли к зюзинской стене, постучали к неё, открылась потайная дверь – и Трофим вошёл в неё. Один, конечно.