– На Троицкой что? – спросил Трофим.
Мотька, прислушавшись, велела:
– А перекрестись!
Трофим, подумав, перекрестился. Мотька ещё раз прислушалась, а после, подавшись к Трофиму, очень тихо продолжила:
– Сухой колодец. За конюшенным двором, в Троицкой башне. Гаврила был при нём и при его решётке. Ключ от решётки у Гаврилы. Много чего мы тому Гавриле поднесли, и он бы отпер нам решётку. А теперь Гаврилы нет!
– А кто вместо него?
Мотька посмотрела на Трофима, помолчала, а потом едва слышно ответила:
– Не верю я тебе. Чую, ты мне зло затеял. И не крестись! Что вам крест?! Тем, кому крест люб, в вашу службу не идут. А вот дай сперва жилку послушать! Вот эту! – и указала Трофиму на горло.
Трофим окаменел. Мотька усмехнулась, протянула руку и провела Трофиму по горлу. Рука у неё была горячая, холёная, а ногти острые. Глаза огнём горели. И Трофим не удержался, открыл горло. В ушах у него заухало. Мотька расстегнула ему ворот, наклонилась ещё ниже, прикоснулась губами, губы были влажные, горячие…
И впилась зубами в горло и начала грызть! Трофим не мог ни пикнуть, ни руки поднять, ни отшатнуться! Вот как она его околдовала! Он сидел, как пень, а она его грызла и грызла! Вот и смерть моя пришла, подумал Трофим, вот и всё…
И вдруг раздался шум. Кто-то ломился в дверь, да ещё и покрикивал: «А ну откройте!» и опять стучал. Нет, даже не один стучал, а их там было несколько. Мотька разжала зубы и повернулась на шум. Трофим тут же опомнился и распрямился, оттолкнул Мотьку и вскочил. Мотька злобно зашипела по-змеиному:
– Тише ты! Тише!
Трофим невольно замер. Из-за двери, из-за ковров послышалось:
– Мотька, открой, скотина! Хуже будет!
Голос был очень знакомый, но Трофим его пока не узнавал.
– Мотька! – продолжал тот голос. – Велю выбить дверь! Открывай!
И Трофим вспомнил: это Фрол Щербатый, Марьянов десятник с того рундука. Вот как орёт! А говорили, будто перед нею все робеют. Трофим посмотрел на Мотьку. Мотька злобно сощурилась, сказала:
– Это ты, пёс, их привёл!
Трофим взялся руками за шею, шея была в крови, и мотнул головой, что не он. Мотька смотрела на него, молчала. За дверью тоже стало тихо. Мотька облизнула губы, губы были все в Трофимовой крови. Трофим тихо сказал:
– Ведьма.
Мотька усмехнулась, поманила пальцем. Трофим даже не шелохнулся. Мотька ещё раз усмехнулась, перекрестилась и ещё раз поманила. Трофим не удержался, подошёл. Мотька чуть слышно прошептала:
– Эти скоты могут теперь хоть до утра стоять. Если не ты их привёл, значит, они сами за тобой пришли. Ты был у них?
– Был.
– Вот и привёл, – сердито прошептала Мотька. – И чего я тебя сразу не загрызла? Любка б тебя после на куски порезала и по частям снесла, в отхожем месте утопила. И ни следочка от тебя бы не осталось!