– Рука у тебя, чую, чистая. Твоё счастье, пёс, что ты тут ни при чём, а то я тебя прямо сейчас в пепел спалила бы. Синим огнём ты у меня горел бы. А так ни при чём – и не горишь. У меня так всегда – всё по правде. И Ванюша всегда был за правду. Ванюша уже сколько правит, а ещё ни разу никого без правды не казнил. И так и сейчас не казнит! Так Зюзину-собаке и скажи, чтобы не смел над кем попало измываться, а не то я и его спалю! – И после добавила уже спокойным голосом: – Не хватайте всех подряд, не невольте невесть на кого наговаривать. Надо истинных злодеев сыскивать. Уразумел?!
– Уразуметь-то я уразумел, – сказал Трофим, – да только как их сыщешь?
– Э! – сказала Аграфена, усмехаясь. – Это дело нехитрое. Вот…
И вдруг осеклась, поворотилась в сторону боярышни и строго спросила:
– А ты чего здесь торчишь? Пошла вон!
Боярышня низко поклонилась, развернулась и поспешно вышла.
– Вот, – продолжала Аграфена, улыбаясь, – сейчас я тебя научу. Подай-ка мне свечку, любую.
Трофим взял ближайшую, подал. Аграфена глубоко вздохнула, надула щёки, после резко выдохнула…
И свеча засияла так ярко, что просто на диво. Аграфена стала ходить по каморке и этой удивительной свечой зажигать другие свечи. Все свечи загорались очень ярко. В каморке становилось всё светлей, и она от этого казалась всё просторней. Теперь это была настоящая, богато обставленная светлица. Посреди неё стоял длинный и широкий стол, застеленный толстенной златотканой скатертью, на ней в разных местах лежали веретёна, нитки, пряжа, пяльцы, спицы, коклюшки и ещё какие-то приспособления для разных рукоделий. Трофим обернулся. Рядом с ним стояла Аграфена. Глаза у неё были чистые, без бельм. Вот чудо так чудо, подумал Трофим, вот как его обворожили! Или это ему раньше чудилось, а теперь он видит то, что есть на самом деле? Трофим ещё раз осмотрелся.
– Это мои девки сюда ходят, – сказала Аграфена. – Но я их сегодня прогнала, чтоб не мешали.
Она подошла к столу, и тогда Трофим заметил там и свою рогожку. Аграфена развернула её и достала кочергу – ту самую.
– Это я велела её там поставить, – сказала Аграфена, рассматривая кочергу. – Для Ванюши, для его здоровья, и чтобы никто на него не замышлял. А вот про внучка забыла. Эх, дура старая!
И она досадливо ударила кулачком по столу. Потом продолжила:
– Ну да беда невелика. Лютая беда была бы, если бы она совсем пропала. А так вернули, слава Тебе, Господи.
Аграфена подняла кочергу, поднесла к лицу, принюхалась, сказала:
– От меньшого Годунова принесли. Вот уж ушлый человек Бориска! Тяжко будет ему помирать. Ну да это ему ещё не скоро.