– А ежели ты мудр, как старый волк? – усмехнулся Серёга.
– Был бы я мудр, как старый волк, я бы уже удрал, зажав хвост между задних лап, так, чтоб только меня и видели… – вздохнул старик. – А я стою тут, как старый осёл…
– И что ты думаешь, как старый… Как старый, в общем?
– Думаю, кого-то из ваших там ловят, но они или в румынской форме, или я не тех разглядел, – Хомутов уже откровенно маялся неодолимым желанием побыстрее поступить сообразно волчьей мудрости.
– И где ты «не тех» разглядел, отец? – не отпускал телегу, по-хозяйски опершись на её борт, «Везунчик». – Которые в румынской форме?
– Возле котельной… – старик, не глядя, ткнул рукояткой кнута через плечо. – Там, где труба. Всё у вас, господа-товарищи? Поспешаю я, да и не знаю больше ничего…
Старик вновь подобрал одной рукой вожжи, другой распустил кнут.
– Погоди, отец… – придержал телегу Сергей. – Скажи сперва, как ты собирался драпать, зажав хвост, от таких молодцов, как мы? (а позади уже появился из-за камня Володя, не больно грозный с виду, но с вполне убедительным автоматом в руках, да ещё и с гранатой за поясом). – Уж не на этой ли кляче царя Македонского?
И тут Хомутов совершил непростительную ошибку. Обидно сделалось за своего Орлика, справно служившего в учебном артдивизионе в Балаклаве вплоть до того несчастного случая, когда там то ли пороховой склад взорвался, то ли ещё чего бахнуло… В результате армия потеряла отменного парнокопытного бойца, а Хомутов приобрёл верного друга и собеседника, тем более замечательного, что Орлик после взрыва в артдивизионе был глух, как прокурорская совесть, но, не в пример оной, дружелюбен.
– Да не будь он калеченый, Орлик-то, он бы сейчас эх, как воевал бы!.. – разворчался вдруг старик, как-то пропустив мимо ушей недоброе замечание Серёги, направившегося воровской походкой к достаточно упитанному коняге, которого заведомо незаслуженно обозвал клячей.
– А мы ему сейчас такой шанс предоставим… – похлопал по крутому, лоснившемуся трофейным шоколадом, конскому боку Везунчик. – Да, Орлик?
Орлик покосился на него из-под густой чёлки и скептически фыркнул.
Впрочем, он напрасно себя недооценивал…
Высоко взбрасывая передние ноги, он скакал по грудам битого кирпича и брустверам заросших воронок, каким-то образом умудряясь по-прежнему не поднимать головы с развевающейся смоляной гривой.
То ли видеть не хотелось Орлику бесперспективной своей будущности, то ли, напротив, всматривался опытный конёк в неприметные тропки, проложенные в развалинах рачительными коккозцами, топавшими по кирпич, шифер или другой какой стройматериал.