– А-а, превосходительство!.. Бей его! – в один голос заревели свободные граждане свободной России, и начались страшные избиения и надругательства.
Полуживой Лев Анатольевич был доставлен в Москву, где лечился и, оправившись, стал пробиваться на Урал. На этом пути в Туркестане он был опознан и вторично подвергся избиению.
В г. Троицке его приютил, больного и нищего, главный инженер Троицко-Орской железной дороги Веховский. Со взятием Оренбурга сибирскими войсками Лев Анатольевич получил возможность выбраться из кровавой Совдепии; в нем принял участие адмирал Колчак и отправил в Японию лечиться. Однако подорванное здоровье восстановить не удалось, и по возвращению из Японии его жизнь тихо угасла…»[7]
К сказанному следует добавить, что во Владивостоке Лев Анатольевич находился на излечении с августа 1919-го по январь 1920-го в больнице Блюменфельда, располагавшейся в то время на улице Пушкинской и в морском госпитале на Светланской.
Однако ни в Японии, ни во Владивостоке не смогли распознать, что за болезнь его мучила.
Вадим Дмитриевич задумался и написал на полях: «пока судьба нашу семью хранила».
А в том далеком 1918 году они остановились в Иркутске, родине Марии Степановны, где у Вадима появился брат Дима.
Через некоторое время, оставив жену и двух сыновей на попечение родственников, Вадим Дмитриевич направился во Владивосток, где надеялся устроиться на работу и перевезти семью, чтобы обжиться на новом месте.
Сойдя с поезда, Мацкевич волей-неволей стал как бы заново знакомиться с городом. Ровно тринадцать лет прошло с того времени, когда он покинул Владивосток на крейсере «Громобой».
Сразу же поразил вокзал. Создавалось впечатление, что он прибыл не во Владивосток, а в Москву на Ярославский вокзал: до того велико было архитектурное сходство этих двух зданий.
«Вот размеры только поменьше», – отметил про себя Дмитрий, подозвал «помогайку»-китайца, передал ему чемодан и решил не брать извозчика, а пройтись немного пешком по едва узнаваемым улицам.
За эти тринадцать лет город здорово изменился. По улицам Алеутской и Светланской от железнодорожного вокзала до Гнилого угла протянулись двухколейные трамвайные рельсы, по которым, постукивая на стыках и весело дзинькая, пробегали деревянные вагончики трамвая. Появилось много каменных двух и трехэтажных зданий. Но самое главное – обилие на Светланской военных, и не только Российской армии.
Ко времени прибытия Мацкевича во Владивосток советовластие в городе было уничтожено, и в городе действовало сразу шесть правительств: чехословацкое командование, Сибирское автономное правительство Дербера, временный правитель генерал Хорват, земское и городское самоуправление, комитет чиновников, не признающих никого, кроме себя, и, наконец, консульский корпус. Об этом он узнал от сына давнего знакомого, Матвеева. Молодой человек со странным именем Зотик многое рассказал ему о сегодняшнем Владивостоке. Но это случится дня через два-три после приезда, когда Мацкевич будет обходить знакомые места и знакомых людей.