Тем временем Беляев приоткрыл привезенные Хорпером свертки. Там была еда, сигареты, бутылка с яркой этикеткой.
– Простите, генерал, – сказал врач, – не позавтракаете ли вы с нами?
Гаррис покачал головой.
– У меня нет аппетита. И потом здесь м-м… не очень приятно завтракать.
– Как хотите, – пожал плечами Беляев. – А у нас есть аппетит, и отличный. К столу, ребята!
Все набросились на завтрак. Гаррис удивленно наблюдал, с какой быстротой исчезают припасы.
– Здорово же вы работаете челюстями, – пошутил он. – Можно подумать, что вы не ели три дня!
Беляев поперхнулся и больше не прикасался ни к чему. Перестали есть и другие. Гаррис понял, что совершил нетактичность. Решив загладить ее, он обернулся к Штиммелю.
– Правый борт моей машины. Пара бутылок коньяку – живо!
Немец щелкнул каблуками и кинулся исполнять требуемое. Когда коньяк был принесен, Гаррис поставил его на стол.
– Это вам от меня, – провозгласил он. – Куда ни шло, и я выпью с вами.
Штиммель откупорил коньяк и наполнил кружки. Гаррис поднял жестяную кружку и сказал:
– За американскую и русскую армии!
– За русскую и американскую армии, – сказал Пономаренко.
– Он прав, сэр, – подхватил Кент. – Именно за русскую и американскую армии.
– Ладно, – кивнул Гаррис, – я принимаю этот тост.
– Господин генерал, – проговорил Пономаренко, – мне надо задать вам несколько вопросов. Немца с солдатами прислали сюда вы?
– Гм, – нахмурился Гаррис, – сказать по чести, я думал, что здесь обыкновенные пленные.
– Какая разница? Вы же знали, что здесь русские!
– Все это так, но… В общем в отношении вас и членов вашего экипажа вопрос ясен. Вы вернетесь на родину немедленно. Но что касается других, то здесь надо еще разобраться.
– Разобраться в чем, генерал?
Гаррис снисходительно улыбнулся.
– О, во многом, мой друг: национальность, подданство и всякие такие штуки.
– Никаких штук, – отчеканил Беляев. – Все мы граждане СССР и требуем, чтобы нас немедленно передали в руки советских властей.
Гаррис с сожалением посмотрел на него.
– Самое скверное – торопиться в таких делах или говорить за других. Мы враги насилия над личностью. И у нас есть приказ: кто не хочет возвращаться к себе, волен выбирать любую другую страну. Некоторые могут даже удостоиться чести ехать в Соединенные Штаты Америки! – Гаррис поднял палец. – Но – только некоторые, не все!
Пономаренко насмешливо заметил:
– Видимо, часовые здесь для того, чтобы мы, не дай бог, не удрали в… Америку!
– Простите, сэр, – вмешался Кент, – значит, если я правильно понял вас, мне будет разрешено не возвращаться домой, а ехать в Россию, если я выражу такое желание?