Корбалевич покинул помещение службы технического контроля и сразу же позвонил Михно.
– Ты еще не спишь? – спросил он.
– Нет, – ответил тот, – я только приехал, собираюсь ужинать.
– На ночь есть вредно, – сказал Корбалевич, – собирайся на службу, будешь руководить специалистами. На Богдановича ночной шабаш, есть возможность…
– Все понял, – ответил Михно, – еду…
Корбалевич на секунду представил себе возмущение жены Михно по поводу необходимости ночной работы, но уже в следующую секунду переключился на текущие проблемы.
Он позвонил начальнику оперативно-технического отдела и изложил ему свою просьбу. Через полчаса Михно и представитель оперативно-технического отдела сидели у него в кабинете, а еще через пятнадцать минут они уже убыли выбирать позицию для работы.
Помотавшись по кабинету, Корбалевич решил все же домой не ходить. Вдруг возникнет необходимость его личного участия в операции, или Михно понадобится конкретизация задачи. Он погасил свет и уселся в кресло, однако долго не мог заснуть. А когда все-таки заснул, его разбудил звонок Михно.
– Мы закончили, шеф, – сказал тот бесцеремонно.
– Возвращайтесь, – распорядился Корбалевич. – Я в отделе, снимки утром мне в кабинет.
Он проснулся в начале седьмого, побрился в общем туалете-умывальнике перед огромным зеркалом, выпил чашку кофе и был готов к дальнейшей работе.
В восемь явился Михно и принес снимки четырех человек.
Несмотря на то, что они были сделаны ночью, возможности инфракрасной аппаратуры и хорошее разрешение позволяли их будущую идентификацию.
– По-моему, вся резидентура в сборе, – сказал Михно.
– Хорошо бы так, – ответил Корбалевич. – Ты отдыхал?
– Насколько это возможно
– Ладно, занимайся своими делами.
В девять ему позвонил начальник технарей. Он долго и нудно говорил, насколько тяжело было найти переводчика и сделать перевод и распечатку к утру, но Корбалевич слушал это нытье вполуха, только чтобы не оскорбить коллегу невниманием к его проблемам.
– Распечатку тебе уже несут, – сказал начальник технарей в заключение и положил трубку.
Принесли распечатку беседы сотрудников резидентуры на конспиративной квартире по улице Богдановича. Корбалевич разложил фотографии участников «ночного шабаша» на столе и стал внимательно читать перевод. Он пытался понять, кому из сфотографированных принадлежат реплики из распечатки.
Полуторадесятилетний опыт работы в контрразведке и интуиция подсказывали ему, что это экстренное ночное совещание могло проводиться по двум причинам: резидентуре нужно заметать следы по устранению агента-двойника, либо сотрудники резидентуры зафиксировали особое внимание к ним со стороны спецслужб государства пребывания.