– Леня, – сказал ему Ухналев, – ты почему наше «дело» не уничтожил, и его инспекция у тебя в сейфе обнаружила?
– Не знаю, – ответил Корбалевич, – какое-то затмение нашло. А вы откуда про дело знаете?
– Мы лежали в нашем госпитале, – пояснил Ухналев, – а там, если быть очень внимательным, многое узнать можно.
– Эт-то точно, – ответил Корбалевич.
– Ты как сейчас? – спросил его Виктор Сергеевич. – В отпуске?
– Да, – ответил Корбалевич. – Поскольку я не был в отпуске два года, теперь до августа свободен.
– Ты не переживай, наверное, такое должно быть в жизни каждого опера. Найдет затмение и все.
– Затмение – не беда, – вмешался в разговор Виктор Сергеевич. – Возможно, это сигнал к смене деятельности.
– Возможно… – ответил Корбалевич. – А вот и ваше такси. И почему-то опять желтое.
Но не только цвет такси был непривычным, таксист вышел из машины и распахнул дверку для пассажиров. Он был одет в кожаную куртку, на голове его была фуражка – что-то среднее между конфедераткой и головным убором американских полицейских.
Старики сели в машину на заднее сиденье, помахали Корбалевичу и тут же заспорили.
– Любишь ты, – сказал Виктор Сергеевич, – приводить примеры из жизни визави, а не лучше ли вспомнить, что-нибудь свое, родное?
– Я как раз об этом и хотел сказать, – заявил Ухналев, – так вы мне не дали.
– Это потому, что ты свой лимит времени выбрал. Начал бы с родного, все было бы иначе. Кстати о чем ты хотел сказать?
– О том, что 22 июня сорок первого года диверсанты Скорцени организовали налет на здание НКВД в Бресте и похитили шифры и машинки.
– А почему я об этом не знаю?
– Об этом никто не знает, потому что этот факт не красит тех, кто позволил им это сделать… Хотя стыдиться этого не надо. Противник переиграл нас на каком-то отрезке времени. Вот и все. Это надо признать и работать дальше.
– Да кто же против? – сказал Виктор Петрович.
– Я, – бесцеремонно вмешался в их разговор таксист. – Вы, судя по вашим рассуждениям, сталинисты?
– А ты либерал? – с полоборота завелся Ухналев.
– Я не либерал, – произнес таксист, – я представитель электората с самостоятельным мышлением. И я не люблю человека, который уничтожал свой народ.
– Останови машину, – сказал ему Ухналев.
Таксист снизил скорость и остановил машину у обочины дороги.
Ухналев с трудом вылез из машины и подал руку Виктору Сергеевичу. Тот тоже выбрался наружу.
– А деньги? – спросил водитель.
Ухналев обошел машину и, рискуя быть сбитым проезжающими автомобилями, встал возле открытого окна водителя.
– Возьми, – сказал он, бросив водителю пять тысяч рублей. – И запомни: Сталина ненавидят не потому, что он «уничтожал свой народ», а потому, что попытался сломать шею тем, кто хотел этот народ окончательно уничтожить.