– Это показатель того, что женщины более ревностно чтят традиции ислама и предков, – твердо произнес Эрдемир.
– Обратись к 33 главе Корана, и ты поймешь, что это не так, – сказал Фарук. – Причина необходимости прятать лицо женщин связана не с набожностью, а с греховностью, как женщин, так и мужчин. Хиджаб – это, с одной стороны, признак признания мусульманами своей греховности, а с другой – показатель того, что никаким другим способом воздействовать на них нельзя, кроме как через это покрывало, а не их сознание. И Турция сделала шаг вперед в этом направлении, а Каморкана осталась в прошлом веке.
– Хорошо, что ты стал говорить о Турции, – произнес Эрдемир. – Я полагаю, что Турция стоит в шаге от возращения к традициям, в том числе и ношению хиджаба.
– Турция не Каморкана, она не вернется туда, откуда ушла.
– Это ты так считаешь, а турки полагают, что нужно внести поправки в законодательство и запретить женщинам появляться в общественных местах с непокрытой головой.
– Турция в отличие от Каморканы светское государство.
– Теперь ясно, почему ты предпочитаешь отдыхать в Турции. Ты не патриот.
– Странное определение для патриота и патриотизма… Хиджаб связан с религией, а Конституция Турции предполагает свободу вероисповедования. А свобода вероисповедования означает, что ты можешь исповедовать любую религию или не исповедовать никакой религии. И никто не вправе тебя принудить ни к первому, ни ко второму.
– Но Организация Исламских государств рекомендует вернуться к хиджабам, обосновывая это тем, что все противоположное размывает традиции, а это ведет к ослаблению мусульманского мира.
– Знаешь, эта организация создавалась мировым правительством для решения своих задач и меньше всего озабочена укреплением мусульманского мира.
– Да ты глобалист…
– Не вешай на меня ярлыки, я, прежде всего, патриот своей страны, правда, я в ней кое-что поменял бы, но это на данный момент невозможно.
– Я знаю, о чем ты говоришь, и скажу тебе, что это будет вряд ли возможным вообще, – категорически произнес Эрдемир.
– Время покажет, – парировал этот выпад Фарук.
Тут они словно вспомнили о Расиме.
– Ну, как тебе наш спор? – спросил Фарук. – Мы иногда заводимся, но при этом не перестаем быть патриотами Каморканы, правда, у нас разное видение путей ее развития.
– Хорошо, что ты об этих путях говоришь здесь… – проворчал Эрдемир и перешел с русского на каморканский.
В это время у него зазвонил мобильный телефон. Эрдемир вытащил его из кармана пиджака. Эта была первая модель моторолы-раскладушки.
Эрдемир приложил телефон к своему уху, что-то сказал по-турецки. Потом выслушал звонившего и, обращаясь к Расиму, произнес: