– Я не хотел бы, чтобы тот опыт, который был у моих старших коллег, ушел в небытие вместе с ними.
– Для литературы это мелко.
– А для жизни в самый раз. Не учитывая этого, мы постоянно наступаем на одни и те же грабли. Расплачиваясь жизнями не только коллег по работе, но и соотечественников…
– «Ты сказал», – произнес на это Серебряков фразу из Евангелия и пошел к сторожке, к стене которой был прикреплен телефон-автомат.
Проводив издателя, Корбалевич вернулся на дачу.
– Ну, – спросил его Макаревич, – решил что-нибудь?
– Нет, но он пообещал свести меня с нужными людьми в кино.
– Ну и хорошо, – сказал Макаревич. – Федька, неси гитару, надо повеселиться.
Пока Федька бегал в дом за гитарой, Макаревич спросил:
– С Валькой ты как?
– Да никак. Она иногда Антона дает на выходные, и на том спасибо.
– А может, этот бзик пройдет?
– Не знаю, я уже привык жить один.
Федька принес гитару, и Макаревич-старший стал петь песню, всем известную:
Эту песенку, друзья, разучить несложно,
Под гитару можно петь, без гитары можно,
Даже если вам медведь наступил на ухо,
Эту песню можно петь, не имея слуха.
– Ля, ля, ля-ля, ля, ля-ля, ля, ля-ля, ля, ля, – подхватили припев шесть глоток, да так, что на соседних дачах залаяли собаки.
А Макаревич продолжал петь куплет за куплетом, пока не перешел к заключительному, самому, по его мнению, ударному:
Если голос ваш охрип, плюньте, разотрите.
Петь не можете, тогда просто говорите.
Кто не может говорить, пусть рычит мотором,
И неважно, что не в такт, главное, что хором!
– Ля, ля, ля-ля, ля, ля-ля, ля, ля-ля, ля, ля, – заорали все присутствующие.
Утром следующего дня я был на службе и сразу пошел к Михаилу Федоровичу. Он молча посмотрел на меня, а потом открыл сейф и достал оттуда мою справку.
– Наверное, ты в рубашке родился, – сказал он, – что тебя не оказалось здесь вчера.
– А что случилось? Камни с неба посыпались?
Михаил Федорович еще раз посмотрел на меня так, будто видел впервые, и бросил справку на приставной столик передо мной.
– Что это? – спросил он и вдогонку справке указал на нее рукой.
– Справка, – ответил я.
– Ты знаешь, что сказал на твою справку Евгений Петрович?
– Ну откуда я могу знать, я же был в командировке. Она ему не понравилась?
В горле Михаила Федоровича что-то заклекотало. Это обескуражило меня, но и довело до некоего предела, после которого я уже не отступал, а, наоборот, шел в наступление.
– Ну, вы же читали ее и понесли на подпись Евгению Петровичу, – сказал я. – Так?
– Так, – согласился он. – Ты же опытный сотрудник, и я никогда не правил твои документы.