О том, что у следствия есть все основания возбудить уголовное дело против мужа его любовницы, Богуцкому сообщил родной кум и «по совместительству» прокурор города Никита Джмиль, с которым они не раз и не два «зависали» в «Гуляй-поле».
Конечно, медлить мэр не стал и сразу же «полетел» на другой конец города – в ресторан своей «боевой подруги».
Устроился в облюбованной кабинке, нервно закурил и, заказав кофе, велел официантке немедленно доложить руководству о своем визите.
Алена не заставила долго ждать себя. Закрыла дверцу и, удобно разместившись на коленях любовника, сразу же начала проверять на боеспособность его детородный орган. Тот, как всегда, находился в повышенной готовности. Но сам Сергей Тимофеевич почему-то не был настроен на «лирический лад».
– На твоего козла поступило заявление.
– Куда?
– На кудыкины горы… Не знаешь, куда поступают заявления? В прокуратуру.
– И что он натворил?
– Студентку хотел трахнуть…
– Шутишь, да?
– Мне Никита звонил…
– Вот, блин, Чикатило! А прикидывался образцовым семьянином…
– Сегодня его должны арестовать. Но я могу посодействовать. Разумеется – за определенную плату.
– Не нужно. Пусть посидит… лет пятнадцать. Он у меня уже вот где, – Алена красноречиво провела ладонью по горлу.
– Ты страшный человек, – неодобрительно покачал головой Богуцкий.
– А ты? – ответила бизнес-вумен.
Хотя закон и запрещает проведение после десяти вечера любых оперативно-следственных мероприятий, на наших доблестных стражей правопорядка это не действует. На дворе была глубокая ночь, когда около жилища Степана и Алены Нестеренко затормозил старый милицейский автомобиль с мигалкой. И началось то, что в народе называют «маски-шоу»!
Вооруженные до зубов бойцы в черной униформе без знаков различия бесшумно окружили дом. Один из них, по-видимому, самый смелый, держа в правой руке пистолет, левой нажал кнопку звонка.
Степан, который уже готовился ко сну и давно надел полосатую пижаму, даже не спросил: «Кто там?» – просто отворил двери и застыл на пороге с широко раскрытым ртом. Его мигом сбили с ног и, положив на пол лицом вниз, начали заламывать за спину руки, чтобы замкнуть кисти «браслетами».
На шум в коридор выбежала из спальни Алена. На ее холеном личике не было ни удивления, ни сочувствия, ни возмущения – только спокойствие, очень напоминающее полное безразличие.
– Вот ордер на арест, – пытаясь не смотреть в глаза достопочтенной госпожи, в заведении которой любил отрываться еще ОМОН[176], предвестник теперешних соколят и беркутят