– Навозы, расположив на левом берегу реки Днепр 195-ю и 45-ю стрелковые дивизии, усиленные тремя артполками.
В ночь на 21 августа начали отход к пунктам погрузки соединения, перевозку которых планировалось осуществить по железной дороге и автотранспортом (62-я, 135-я и 200-я стрелковые дивизии). Как и было предусмотрено, по достижении пунктов назначения они переходили в непосредственное подчинение командующего войсками ЮЗФ.
Почти на сутки позднее, то есть с вечера 21-го, начали отступление пешие эшелоны 5-й армии, маскировавшие отрыв своих частей от противника периодическими огневыми налетами артиллерии, а также повышенной активностью прикрывающих подразделений.
Подготовка войск армии к отходу осуществлялась настолько скрытно, что немецко-фашистское командование, несмотря на интенсивную разведку в этом районе, не смогло сразу «раскусить» замысел Потапова. Что его водят за нос, противник заметил только днем 22 августа и сразу бросил вслед за отступающими свои авангардные подразделения.
Однако красноармейцы, к тому времени прошедшие хорошую школу, уже не были мальчиками для битья, как в первые дни войны, и теперь применяли минно-взрывные заграждения и разрушения на всех путях своего следования.
Поэтому отход закончился без серьезного противодействия со стороны наземных сил вермахта и сопровождался только постоянной бомбежкой переправ авиацией противника, совершавшей налеты мелкими группами.
Но благодаря тому, что войска армии осуществляли марши в ночное время и тщательно маскировались на дневках, а переправы прикрывались зенитной артиллерией и надежно обеспечивались инженерными частями, налеты вражеской авиации были малоэффективными, а причиняемые ею повреждения мостов быстро исправлялись.
Как позже напишут немецкие военные историки: «Армия Потапова умело выскользнула из окружения»…
Германия.
31 декабря 1943 года
С момента повторной встречи с Гитлером условия жизни Потапова в фашистских застенках изменились. Теперь его не держали долго на одном месте – постоянно переводили из одного лагеря в другой. Гогелыптейн, Вайсенбург, Моосбург, – командарм уже и сам порой не соображал, где он находится. Единственным отрадным моментом во всей этой неразберихе было то, что Ковин, используя заступничество всемогущего Вронского, все время находился рядом с ним. Вечерами они подолгу вспоминали молодость, родные калужские места…
– Вот завтра, Миша, Новый год, – начал Тимофей Егорович. – Уже третий в неволе. Сколько ж еще нам томиться в плену у супостата?
– Даст Бог – последний, – устало отмахнулся командарм. – Гонят наши немца, аж гай шумит