Около 15 августа два австрийских парохода поднялись вверх по Темзе, не зная еще, что война уже объявлена. Их задержали, и экипажи их были отправлены под конвоем в Олимпию, где их интернировали вместе с германцами. Когда я приехал туда на другое утро, австрийцы находились в пристройке и были отделены канатами от германцев. Мне объяснили, что через полчаса после того, как их привезли, между союзниками вспыхнула бурная ссора, и депутация австрийских офицеров обратилась к коменданту с просьбой отделить их от германских «грубиянов». Среди австрийцев было четыре студента, использовавших свои каникулы для путешествия. Эти молодые люди держались весьма нелестных взглядов относительно своих прусских соратников. После того как немцы и австрийцы были отделены друг от друга, ссоры и всякого рода инциденты в Олимпии стали более редкими. Однажды официант из германского кафе грубо ответил одному из часовых, но ирландский капрал, не лишенный юмора, подошел к обоим спорящим и с серьезным видом сказал часовому: «Что ты теряешь время в споре с ним! Убей его». Услышав это, немец спрятался под стол и с тех пор больше не грешил против правил вежливости.
Непрекращающиеся вопли «интернируйте их всех», испускаемые некоторой частью прессы, сильно нам надоедали.
В то время я полагал, что, прекрасно зная всех опасных немцев, мы могли бы ограничиться заключением под стражу только их, оставив остальных на свободе. Надо отметить, что многие из них с пользой работали на наших заводах военного снаряжения, а некоторые, как, например, поляки и чехи, проявляли полную симпатию к союзникам. Кроме того, если бы мы интернировали всех, наши противники не замедлили бы интернировать и всех наших сограждан (что они, впрочем, в конце концов и сделали). Наиболее веским аргументом против всеобщего интернирования был тот факт, что у нас не было необходимых помещений, чтобы заключить такое огромное количество лиц. Кроме того, жалобы этих пленных дошли бы до наших врагов, которые тогда считали бы себя вправе плохо обращаться с нашими согражданами. Все же ежедневно грузовики для перевозки мебели, набитые до отказа, доставляли немцев в Олимпию, где они оставались до отправления во вновь устроенные лагери.
Некоторые немцы сами навлекали на себя эту меру предупреждения. На Оксфорд-стрит помещалось популярное кафе, в котором все официанты, а также управляющий и кассир были зарегистрированы как иностранцы враждебных нам стран. В тот день, когда известие о восстании в Уэте (Южная Африка) распространилось в Лондоне, эти официанты, а также и некоторые из посетителей кафе встретили эту новость криками «ура». Меня уведомили об этом по телефону, и через полчаса весь персонал кафе был арестован и доставлен на грузовике в Олимпию. Англичане — хозяева этого заведения — пытались протестовать, но ничего не добились.