По мере того как поток германских войск наводнял Бельгию, к нам ежедневно валом валили беженцы. Естественно, что вначале происходила некоторая путаница, так как число беженцев намного превосходило все ресурсы, выделенные для их приема. Иногда с ними случались забавные инциденты. Так, в один прекрасный вечер в бюро помощи привели чету, говорившую только на фламандском наречии. Женщину пригласили зайти в комнату и немного спустя пригласили туда и мужчину, бывшего, как предполагали, ее мужем. Между ними завязался страшный спор, и пришлось по телефону вызвать переводчика. Когда он явился, мы убедились, что мнимые супруги впервые видели друг друга.
Антверпен был в опасности, на защиту этого города была отправлена морская дивизия, и ко мне обратились с просьбой послать туда полицейского агента, так как работник, которого я имел в Остенде, не мог покинуть своего поста. Единственный агент, которым я в то время располагал, был пожилой инспектор, обремененный большим семейством, в обязанность которого в довоенное время входил надзор над порнографическими изданиями. В Англии он пользовался большим авторитетом в качестве специалиста по этой литературе. Отправляясь для выполнения порученного ему дела, он распрощался со своей семьей и сел на пароход. Спустя несколько дней, когда загрохотали осадные пушки германцев, я получил от него телеграмму, в которой он просил вернуть его. События быстро следовали одно за другим, и я не успел еще ответить на его просьбу, как он явился в Скотланд-ярд. Я вызвал его к себе и сказал строгим тоном: «Я получил вашу депешу, г-н инспектор, но вы покинули ваш пост, не дождавшись ответа». Он по обыкновению поклонился очень вежливо и ответил: «Да, сэр, но 12-дюймовый снаряд оторвал целый угол моей спальни. Я не знаю, как мне быть, но все же полагаю, что я слишком стар, чтобы выдерживать осаду». Эту фразу «слишком стар, чтобы выдерживать осаду» не переставали повторять в моей канцелярии каждый раз, когда кому-нибудь поручали работу, которая была ему не по душе.
Интернирование граждан воюющих с нами стран таило в себе ряд внутренних противоречий. С одной стороны, когда вспыхнула война, у нас не было концентрационных лагерей, с другой — множество немцев, оставленных на свободе, представляли некоторую опасность. Нужно было спешно создать место для интернирования штатских, и в Лондоне для этого остановились на Олимпии. Туда немедленно доставили кровати и одеяла и установили стражу из веллингтонских казарм. Вначале я посещал Олимпию ежедневно, так как получал там весьма полезную информацию из уст гражданских пленных.