Шпионаж во время войны (Букар, Томсон) - страница 31

Для всех оставалось тайной, почему германцы именно в то время вызвали Кэзмента из Баварии и настаивали на том, чтобы он немедленно выехал в Ирландию. Во время пребывания Кэзмента в Мюнхене одна немка написала кому-то из своих друзей в Ирландию, прося навести справки о прошлом Кэзмента. Приятель ее ответил коротким резюме, общий смысл которого сводился к тому, что Кэзмент — человек вовсе не влиятельный, не пользовался никакой поддержкой в Ирландии и что он скоро будет всеми забыт. Подтверждая получение этого письма, немка сообщила, что Кэзмент возбудил к себе сильную антипатию в Мюнхене. Мы знали также, что жалобы на него поступали в полицию в Христиании.

За несколько месяцев до этого, в момент, когда мы впервые получили доказательства, устанавливавшие измену Кэзмента, нами был произведен обыск в его квартире, и его чемоданы были доставлены в Скотланд-ярд. Во время первого его допроса полицейский чиновник вошел и шепнул мне на ухо, чтобы я попросил у Кэзмента ключи от его чемоданов. Я попросил их у него, и он мне ответил с важностью: «Взломайте замки. В чемодане ничего нет, кроме платья, которое мне теперь больше не нужно». Кроме костюмов в одном из чемоданов нашли дневник и счетную книгу, которая велась с 1903 г., но с большими пропусками. Через несколько дней он, вероятно, вспомнил об этих книгах, так как попросил через своего защитника, чтобы ему отдали все принадлежавшие ему лично вещи. Ему было возвращено все, кроме упомянутых книг, и вскоре от него было получено второе письмо с указанием, что в руках полиции все еще остались некоторые из принадлежавших ему вещей. Достаточно сказать, что содержание его дневника было таково, что его невозможно было напечатать ни на каком языке — никогда и нигде.

Через три месяца после казни Кэзмента Бернсдорф писал: «То, что из Германии послали сэра Роджера Кэзмента, принесло большой вред. Его арест, так же как и арест Бейли, ставшего осведомителем тотчас же вслед за ним, дал возможность английскому правительству помешать восстанию Керри и заставил его быть настороже без какой бы то ни было измены, исходящей отсюда». Бедный Бернсдорф не знал, что его собственные передававшиеся по радио депеши, перехватываемые камерой «40 О.Б.», и представляли собой ту самую «измену», о которой он говорил.

3 августа 1916 г. Роджер Кэзмент, которому минуло тогда 52 года, был казнен.

Ирландия была не единственной частью Британской империи, на которую немцы возлагали свои надежды. По их мнению, Индия являлась ахиллесовой пятой в организме их врага, и в середине октября 1915 г. мы получили весьма недвусмысленное доказательство (неважно, откуда) об индо-германском заговоре крупного масштаба. Индусский комитет был образован в Берлине с самого начала войны. После своего изгнания из Соединенных Штатов индусский националист Хар Даял, издатель газеты «Гадр» («Восстание») в Калифорнии, отправился в Швейцарию и в начале военных действий уехал в Берлин с Шаттопадиа и другими индусскими националистами, проживавшими до того времени в Швейцарии. Вначале немцы, чувствуя, что их случайные гости полностью в их руках, обращались с ними несколько холодно, но эти отношения изменились, когда двое или трое немцев, считавшихся специалистами по индусскому вопросу, убедили свое правительство создать особый комитет под председательством немца для обсуждения возможности организовать восстание в Британской Индии. Они организовали бюро печати для пропаганды на туземном языке и выработали план подкупа военнопленных индусов. Однако, несмотря на тонны бумаг и море чернил, истраченные для этой цели, дело не двигалось вперед, пока, наконец, в марте 1915 г. индусскому землевладельцу Пертабру пришла в голову мысль явиться к немцам под видом индусского князя. Он имел некоторое право носить этот титул, так как был сыном свергнутого правителя одного мелкого княжества. Получив от правительства Индии паспорт по рекомендации человека, лояльность которого не подлежала никакому сомнению, он прибыл в Швейцарию через Марсель и немедленно вошел в сношения с Хар Даялом, который его представил германскому консулу. Нетрудно угодить германскому чиновнику, когда являешься к нему в качестве индусского князя. Хар Даял, который прекрасно знал подлинный сан и значение Пертабра, охотно согласился участвовать в этой комедии. Впрочем, Пертабр в совершенстве играл свою роль; он вел себя сдержанно, и его надменное обращение заставило германского консула в Швейцарии поверить, что он имеет дело с настоящим раджой. Когда его пригласили ехать в Германию, Пертабр решительно заявил, что ни за что не переедет границу, пока не заручится обещанием, что кайзер примет его лично. Такое положение вещей сильно соблазняло Хар Даяла, ибо он становился тогда посредником между двумя повелителями и можно было ожидать, что деньги польются рекой.