Брата она тоже обставила, он не может ее винить за то, что она требует, чтобы он держал слово. Когда он настоял на браке с французом, она согласилась, при условии, что выйдет первым браком за того, кого выбрал брат, но второго мужа сможет выбрать сама – и теперь она это сделала. Генрих на нее зол, и зол на дорогого друга Чарльза, и многие говорят, что Брэндон виновен в измене, поскольку без разрешения женился на принцессе.
– Ему нужно отрубить голову, – напрямик говорит старый Томас Говард. – Люди куда лучше его, намного лучше, шли на плаху за куда меньшее. Это ведь измена, не так ли?
– Не думаю, что этот король склонен казнить, – отвечаю я. – И слава Богу, что нет.
Это правда. В отличие от отца, Генрих не склонен ни заточать в Тауэр, ни отправлять на плаху, он хочет любви и восхищения двора. Он быстро прощает и свою любимую сестру, и своего старейшего друга, и они возвращаются ко двору с триумфом, планируя второе, открытое, венчание на май.
Это одно из немногих счастливых событий той весной, когда король и королева объединяются в любви к своей непослушной сестренке и в радости от ее возвращения ко двору. Если не считать этого, они холодны друг с другом, и принцесса Мария, вдовствующая королева Франции, находит, что двор очень изменился.
– Он совсем не слушает советов королевы? – спрашивает она меня. – Он не ходит в ее покои, как раньше.
Я качаю головой и откусываю нитку от шитья.
– Он теперь никого не слушает, кроме Томаса Уолси? – спрашивает Мария.
– Никого, кроме Томаса Уолси, архиепископа Йоркского, – говорю я. – А епископ в мудрости своей благоволит к французам.
Архиепископ занял место королевы на закрытых советах Генриха и место всех остальных советчиков в покоях совета. Он так усердно трудится, что прибрал бы жалованье и места дюжины человек, и пока он занят делами и казначейством, Генрих может развлекаться влюбленностями, а королеве ничего не остается, кроме как улыбаться и делать вид, что она не возражает.
Король по-прежнему навещает постель Катерины из нужды в наследнике, но удовольствие получает в другом месте. Похвала Катерины теперь значит для него меньше, ведь она больше не прекрасная вдова его старшего брата, не женщина, на которой ему запрещают жениться. Ее отец, отказавшийся воевать против Франции, упал в глазах Генриха, она сама упала в его глазах, поскольку не подарила ему наследника. Они по-прежнему сидят рядом за обедами, ей, разумеется, во время всех церемоний оказывают почести как королеве Англии, но он больше не рыцарь Верное Сердце, и теперь все это видят, не только зоркие придворные дамы и их предприимчивые семьи.