Потом раздается крик, громкий жалобный вопль, и Катерина хрипло всхлипывает, а все восклицают, что младенец родился. Катерина поворачивает ко мне напуганное лицо и спрашивает:
– Живой?
Новая суета, лицо королевы искажается от боли, и одна из повитух говорит:
– Девочка. Девочка, живая девочка, Ваша Светлость.
Я едва не падаю от огорчения за королеву, но потом я слышу, как ребенок кричит, – добротный, громкий крик, – и меня переполняет мысль, что она жива, что у нас живой ребенок, живой, в этой комнате, которая видела столько смертей.
– Дайте мне на нее посмотреть! – просит Катерина.
Девочку заворачивают в душистое полотно и передают матери, пока повитухи занимаются своим делом, и Катерина обнюхивает влажную макушку, словно кошка в корзине с котятами, а малышка перестает плакать и сопит, уткнувшись в материнскую шею.
Катерина застывает и опускает глаза.
– Она дышит?
– Да, да, просто она голодная, – говорит одна из повитух с улыбкой. – Желаете отдать ее кормилице, Ваша Светлость?
Катерина неохотно протягивает девочку пухлой женщине. Она ни на миг не сводит глаз с маленького свертка.
– Сядьте рядом со мной, – приказывает она. – Дайте мне посмотреть, как она ест.
Женщина делает, как велено. Это новая кормилица, я не смогла позвать ту же женщину, которая кормила предыдущего ребенка. Я хотела, чтобы все было новое: новые простыни, новые пеленки, новая колыбель, новая кормилица. Я хотела, чтобы все было по-другому, и боюсь того, что произойдет сейчас, потому что королева поворачивается ко мне и торжественно произносит:
– Дорогая Маргарет, расскажете Его Светлости?
Это больше не честь, думаю я, медленно выходя из перетопленной комнаты в холодный коридор. Снаружи меня ждет мой сын Монтегю, хотя я его и не звала. Видеть его – такое облегчение, что я чуть не плачу и беру его за руку.
– Я подумал, не захочешь ли ты с кем-нибудь поговорить? – спрашивает он.
– Захочу, – коротко отвечаю я.
– Что ребенок?
– Живой. Девочка.
Он поджимает губы при мысли о том, что мы, возможно, сообщим королю нежеланные новости, и мы быстро идем в тишине по коридору в личные покои короля. Король ждет, рядом с ним кардинал Уолси, свита тиха и взволнованна. Они больше не ждут с уверенностью и воодушевлением, с полными кубками в руках, готовясь провозгласить тост. Я вижу среди них Артура, он кивает мне, бледный от волнения.
– Ваша Светлость, счастлива вам сообщить, что у вас дочь, – говорю я королю Генриху.
Ошибки нет, его лицо озаряется радостью. Кто угодно, лишь бы у него был живой ребенок от королевы.
– Здоровая? – с надеждой спрашивает он.