Несмотря на многотысячные затраты и авансы нанятым мастерам, после отправки нашего выросшего втрое каравана из столицы обратно, в Прикамск, в тайнике моего фургона мирно покоились двенадцать тысяч рублей серебром, вполне достойная сумма. Кроме чисто практических приобретений, таких, как каучук, свинец, парусина и несколько мешков кофе, фургоны загрузили сотней книг. Мне удалось сагитировать на три года двух музыкантов-итальянцев, прибывших в столицу на заработки прямо из Неаполя. Основным аргументом стало предложение о поездке на юг, где лето тёплое. Итальянцы везли скрипки, клавесин, флейты и нечто похожее на кларнет. Нотную грамоту музыканты знали, достаточно бегло говорили на русском языке, обещали организовать оркестр и обучать детей музыке. Обошлись они мне, что характерно, в пять сотен рублей за год каждый, на всём готовом. По рекомендации Желкевского явились три капитана, два немца — Фриц и Ганс, и голландец, Клаас ван Дамме, примерно наши ровесники. Русским языком владели все, в разной степени беглости, причину отставки обоих немцев легко было прочитать по внешнему виду — алкоголизм. Голландец туманно сослался на преступления, совершённые на родине. Все трое клялись, что доберутся до южной оконечности Африки и обратно в Петербург, предъявили собственные карты западного побережья чёрного континента, на мой непритязательный взгляд, достаточно точные.
Собственно, я не ожидал такой удачи, мы не только выполнили всё, что планировали, согласовали перспективы с Никитой и Лушниковым. Реклама револьверов, начатая Дашковой, давала головокружительные перспективы продаж револьверов в столице, за бешеные деньги. Я даже прикинул, что можно разработать для великосветских дам уменьшенные модели револьверов, с укороченными стволами. Никита не стал гоняться за прибылью, его заводам хватало армейских заказов. Но, построить ему два-три паровых катера я пообещал от имени Володи, после подавления пугачёвского бунта. Желкевский же планировал найти добрых капитанов, нанять пару океанских судов, и отправиться к нам на Дальний Восток морем, планируя прибыть туда года через два. Чтобы обезопасить его плаванье от возможных морских нападений, мы договорились отправить в столицу шесть наших скорострельных пушек с запасом снарядов. Всё упиралось в подавление восстания, перекрывшего нормальные связи столицы с Прикамьем.
Знакомая дорога, отдохнувшие кони, позволили нам двигаться со всей возможной скоростью. В Москву мы добрались за восемь дней, шокировали сроками движения стражу на рогатке у въезда в старую столицу. Город мы проехали насквозь, не задерживаясь, спешили все. Кони оказались нашим слабым местом, не давали продолжать рекордные переходы. Потому, невольно пришлось задержаться у князя Соловьёва-Бельского. Дай бог ему здоровья, чудаку, он согласился поменять наших измождённых лошадок на своих откормленных меринов, дав для охраны десяток своих гайдуков. Эти же гайдуки должны были доставить обученных телефонистов через пару месяцев в имение нашего Соловья-разбойника, вместе со всем оборудованием.