День едва перевалил за полдень, как нас заметили из захваченного города. Наши неуклюжие манёвры не могли не заметить на берегу. Громкие крики радости разбойников при виде очередного купца, попавшего впросак, самого приплывшего им лапы, достигли наших ушей. Бледные лица напуганных женщин и учителей служили ярким доказательством их хорошего слуха. Отправив всех в каюты, мы принялись сооружать укрытия от стрел и пуль, наваливая вдоль бортов мешки с тканями и немногочисленную мебель. Опасаясь поджога, команда спешила полить всю палубу и надстройки водой. Я очередной раз инструктировал своих ребят, больше для гайдуков и Клааса. Повторяя, что вести огонь по нападающим будут только стрелки, вооружённые 'Лушами', задача остальных бойцов — наблюдение.
К тому моменту, когда от берега к нашим кораблям устремились десятка три лодок различного калибра, парни успокоились и заняли свои места. Пришёл и мой черёд обнажить ствол Никитиной 'Сайги', он давно доверил мне её, опасаясь показывать такое оружие в столице. Если на его ружейном заводе едва ли не каждый месяц вылавливали соглядатаев, да вербовщиков ружейных мастеров, страшно представить, что произойдёт с его домом, когда там появится карабин. Тогда оружие превратится из средства защиты в угрозу для своего владельца, приманку для многих, от Тайной канцелярии, до Демидовых, Строгановых и английских агентов. При наших встречах Никита, никогда не страдавший шпиономанией, только покачивал головой, рассказывая, как нагло ведут себя иностранные агенты в Петербурге.
Своим бойцам я запретил стрельбу залпами, приказав максимально экономить патроны и стрелять исключительно наверняка. Собственно, они и сами понимали, что наша жизнь продлится до окончания боеприпасов, не дольше. Поэтому первым открыл стрельбу я, с расстояния триста метров по ближайшим лодкам. Не трогая подвижные фигуры гребцов, мишенями выбрал рулевых и вооружённых разбойников, сидевших неподвижно. Подстрелив пару-тройку человек в одной лодке, переносил огонь на другое плавсредство, стараясь, навести страху на большее число новоявленных пиратов. После появления нескольких трупов в лодках, да ещё в за несколько секунд, разбойники начинали озираться, пытаясь узнать, как дела у соседей. Никто не предполагал, что стреляет один человек, скорострельность карабина была совершенно неприличной для аборигенов.
Самым логичным предположением разбойников стала уверенность, что на судах засели не меньше полусотни стрелков. Потому, не успел я расстрелять третий магазин, как любители лёгкой поживы развернули свои лодки к берегу. На наших корабликах установилась непривычная тишина, прерываемая доносившимися с берега криками, да мерным журчанием воды вдоль бортов. Самое время подкрепиться и определить караульных на ночь, чтобы отправились спать. Ради этого пришлось распечатать часть нашего неприкосновенного запаса — 'бансов', то есть, мясных консервов. Неизвестно, сколько придётся просидеть в осаде, вдруг неделю или больше, потому после ужина все, кто умел, занялись рыбной ловлей. Соли у нас достаточно, запасёмся вяленой рыбой надолго.