— Тогда я поплыву, а ты поедешь, — улыбнулся Палыч, — сам сказал, в фургонах поедут женщины и дети. У меня грудных детей нет, в отличие от тебя.
Нам пришлось задержаться на берегу Сунгари ещё на день, перемещая грузы и распределяя переселенцев. В результате, я покидал берега Амура во главе конного каравана, двигавшегося в юго-восточном направлении. Всех, кто был способен удержаться в седле, мы посадили на коней, взяв с собой максимальное количество заводских мастеров и рабочих. В фургонах сидели одни женщины и дети, а грузом стали инструменты и разобранные станки. Плюс фураж и продукты на две недели, естественно. Кроме полусотни патронов к своим ружьям, никакими боеприпасами наш караван не был отягощён. В результате фургоны стали вдвое легче и, соответственно, увеличилась проходимость повозок и пройденный путь, так как лошади не выбивались из сил к вечеру. Мы надеялись преодолеть путь до озера Ханка, как можно быстрее.
Палычу, как всегда, достался самый тяжёлый путь, его флотилия будет сплавляться по Амуру до впадения Уссури. Оттуда корабли пойдут вверх по пограничной реке, сколько можно, своим ходом, затем бечевой, на китайской тяге. А три шлюпа, выстроенные в Охотске, спустятся до устья Амура, затем свернут на юг, вдоль побережья. Китайские судёнышки везли все запасы нашего металла, многочисленные трофеи, всю артиллерию и боеприпасы, большую часть продуктов. При самых неблагоприятных обстоятельствах, Палыч вполне мог зазимовать на Уссури, отправляя пешие караваны вверх по реке и дальше, на побережье океана.
Наняв себе двести пятьдесят носильщиков, остальных пленников мы отпустили с предложением больше не воевать против нас. Особой надежды на это не было, но, не убивать, же пленных. Кроме того, оставалась надежда, что пленники разнесут слухи о нашей щедрой оплате носильщиков, нам будет легче нанимать себе рабочих. Учитывая, что впереди шёл отряд конных разведчиков Ильшата, двигались мы не просто быстро, а очень быстро. Даже то, что наши фургоны вытянулись по узкой дороге в длинную нитку, не пугало меня. В арьергарде шла сотня стрелков, надёжно прикрывавшая наши тылы, в фургонах сидели их жёны и дети. Два селения, оказавшиеся на нашем пути, мы проехали без остановки, а местные власти не рискнули выйти навстречу, не без основания опасаясь за своё здоровье. Я проинструктировал разведчиков и всех всадников не останавливаться, а возможные попытки аборигенов задержать нас пресекать жёстко, вплоть до стрельбы под ноги.
Местность не радовала, впервые за огромный пройденный путь мы шли по болотистым краям. Обочина дороги густо поросла тростником, а по ночам в этих зарослях караульные слышали рык тигра. Дважды нам, почти как в Подмосковье, приходилось гатить дорогу, укладывая в трясину срубленные деревья и кусты. Три раза мы переделали мостики через реки, чтобы те выдержали наши фургоны. Чтобы не задерживать движение каравана, с разведчиками стали отправлять три фургона китайских рабочих. Они сразу начинали ремонтные работы и успевали сделать многое до нашего подхода. В целом, чувствовался полугодовой опыт странствий, переселенцы научились жить на колёсах. Дети играли прямо в повозках, не упуская возможности спрыгнуть на ходу, чтобы собрать запас хвороста на костёр. Взрослые на стоянках за считанные минуты разжигали огонь, устанавливали и складывали шатры и палатки, готовили в котелках такие блюда! Всадники научились дремать в седле, чтобы не заснуть ночью в карауле.