– Есть ли у вас в багаже вещи, взятые для передачи кому-либо? Что-нибудь вывозите из Израиля?
– Милая девушка, из Израиля я вывожу только несчастную безответную любовь к прелестному зеленоглазому офицеру полиции.
– Давайте посмотрим ваш портфель. А сало почему назад везёте?
– Блин!!! Ну всё, Богдан меня убьёт! Девушка, можно мне назад выскочить? На пять минут? Я мигом!
Марат лихорадочно набрал номер на мобиле.
– Богдан! Ты же сало не забрал!
– Я уже в город въезжаю. В следующий раз привезешь. Давай, Маратка, счастливо долететь.
Марат тупо посмотрел на белеющий сквозь полиэтилен брусок.
– Ну что, неслабо ты прогулялось? Знать, не судьба эмигрировать. Придётся тебя на Родине под водочку сожрать.
Сало благодарно промолчало.
Декабрь 2006 г.
Никитич, директор питерского фольгопрокатного завода, дрожащими пальцами долго шарил в мятой пачке из серого картона, и, наконец, нащупал расхристанную беломорину.
– Что ты там про собачек говорил?
Марат отогнал ладонью вонючий дым.
– А то, что лучше любой охраны. Читать пропуска вот только не умеют…
* * *
На заводе тырили всегда. До перестройки – гвозди, провод, цемент. Когда пооткрывались пункты приема цветмета – алюминий, медь, никель в любом виде. Поэтому вопрос охраны капиталистической собственности стоял, как у молодого.
Вместе с пыльным Красным знаменем и именем Клима Ворошилова заводу в наследство от эпохи застоя досталась охрана из системы «Трудпрома» – то есть никакая. Сплошь бабушки «божьи одуванчики», визгливые полуслепые старушки. Работяги таскали сумками, начальники пожиже – ящиками, покруче – машинами. Например, главный инженер из украденных материалов построил себе огромное уёбище, по ошибке называемое дачей. По этому сооружению можно было проследить всю историю заводского строительства и ремонтов: часть стены из дефицитного шамотного кирпича (ремонт литейных печей), крыша из нержавейки (замена ванн травления), сарайчик из невыносимо воняющих креозотом шпал…
Электрик Машуков, двухметровый амбал – алкоголик, взялся за дело расхищения с размахом. Сшил себе балахон из брезента с карманами под размер никелевой чушки, незаметный под длинным пуховиком, и таскал бесценный металл тупо через проходную.
В один прекрасный вечер привычно бухой Машуков не рассчитал сил и грохнулся на пол прямо за вертушкой. Встать он не смог, уподобившись псам – рыцарям на Чудском озере. Профсоюзный лидер, которого Никитич всё забывал выгнать с завода, устроил истерику и вызвал руководство на проходную.
– Полюбуйтесь, до чего вы рабочих довели! От голода сознание теряют!