Никитич скептически похмыкал, глядя на храпящего на полу электрика.
– Да он нажрался, небось. Ребята, поднимите его.
Поднять удалось с третьего раза – гордый представитель питерского пролетариата тащил на себе пятьдесят кило никеля.
Пару чушек директор успел метнуть в спину убегающего профсоюзника. Странно, но их не нашли – видно, застряли в защитнике интересов рабочего класса.
Электрика уволили. Через месяц Никитич, задержавшийся позже обычного, изумленно наблюдал идущего через проходную давно уволенного весёлого Машукова с авоськой чушек в руках.
Начальник охраны, контуженный директорским матом, пытался оправдаться:
– Валерий Никитич, да как же его задержишь? Он один больше весит, чем вся охрана. У него пропуск спрашивают, а он говорит: «На хрен иди – вот мой пропуск».
С «Трудпромом» договор расторгли и пригласили на завод ЧОП из бывших вояк по рекомендации соседей из Адмиралтейского объединения.
* * *
Новая охрана в первую очередь взялась за наведение порядка с разовыми пропусками. Когда-то их напечатали туеву хучу, зачем-то проштамповали, и они валялись во всех ящиках заводских столов и в карманах всех районных гопников. Любой желающий мог проникнуть на завод, стырить что-нибудь металлическое и перебросить через забор. Напечатать новые пропуска директор не разрешил – жаба задушила. Экономист, блин.
Многоумный новоиспеченный начальник охраны выдумал такую военную хитрость: бюро пропусков ставило на законно оформленный пропуск штамп с буквой в зависимости от того, кто сегодня заступил диспетчером по заводу. Например, если дежурила местная секс-бомба Лизанька, то ставили букву «Ж», потому как её драл в одну харю только главный технолог Журавлев. Если выходила тетя Клава (стокилограммовое целлюлитное страшилище), то в ход шла литера «Н», потому что её не хотел любить НИКТО. Буква «О» сразу напоминала кругло распахнутый, ярко накрашенный рот Маргариты Ивановны. Начальник охраны американского языка не знал, слово «минет» ему было глубоко идеологически чуждо, и он подразумевал пролетарское понятие «отсос».
И, наконец, любая другая буква русского алфавита означала, что сегодня в диспетчерской царствует Юля, которая ещё никому не отказала – прямо автомат Калашникова.
Такие меры отсекли по крайней мере случайных, незнакомых с заводской спецификой людей. Порядок постепенно налаживался. Только почему-то ежемесячные ревизии стабильно выявляли недостачу в двадцать – тридцать тонн алюминия.
Начальник литейки швырял шапку оземь, густо матерился и объяснял нехватку металла большим угаром и уходом в шлак.