После концерта руководители уединились в кабинете начальника гарнизонного Дома офицеров, чтобы под водочку обсудить перспективы укрепления советско-монгольской дружбы. Никто и не обратил внимание, когда в помещение проник озабоченный капитан монгольской милиции, отвел в сторону первого секретаря аймачного комитета партии и что-то горячо начал ему рассказывать, размахивая руками.
Помрачневший секретарь вернулся к столу. Раскрасневшийся Рябинкин, дирижируя полной рюмкой, будто продолжал доклад.
– …и выпить, дорогие товарищи, за нашу крепкую интернациональную дружбу!
Монгольский секретарь перебил:
– Погодите за дружбу. Сначала выпьем в память о погибшем сегодня утром простом арате Цырендоржи. Его насмерть сбил советский вертолёт.
И хлобыстнул внушительную стопку одним глотком.
Над столом повисло мёртвое молчание.
Ошарашенный чевээс поставил рюмку на стол. Открыл и закрыл рот. Но всё же нашел в себе силы возразить:
– Как… Как вертолёт? Вы, наверное, перепутали? Наверное, грузовик? Вы, видимо, по-русски не очень. Грузовики – они ездят так, по земле. Машина, би-би, понимаете? А вертолёты – так они летают, фыр-фыр-р-р.
– Ты бы помолчал, генерал. Я в Союзе университет закончил, получше твоего по-русски разговариваю. Грузовиками, танками и бронетранспортерами вы нас регулярно давите. А в этот раз – вертолётом! Долбанули по голове, только брызги в стороны. Пока мы тут на совместных мероприятиях лясы точим, ваши вояки мой народ убивают. Вертолётами!
И ушел, не прощаясь. За ним тихо исчезли монголы меньших рангов.
Рябинкин всё-таки допил рюмку и в полной прострации пошел на выход из Дома офицеров. Там его ждал взволнованный порученец.
– У нас чрезвычайное происшествие, товарищ член военного совета!
– Опаздываешь, лейтенант, как всегда! Я уже в курсе.
– Не может быть, телефонограмма только что… В Улан-Баторе из караула дезертировали двое солдат. С боевым оружием и боеприпасами. Нашего посла вызывали в монгольский МИД и вручили ноту с требованием обеспечить безопасность мирного населения столицы суверенного государства. Вас ищут, звонили из Москвы, из Главного политического управления…
Генерал застонал и сполз спиной по стене, пачкая побелкой расшитый золотом парадный мундир…
* * *
Офицеры Улан-Баторского гарнизона не спали четвертые сутки. Все караулы и наряды были удвоены, по городу шлялись патрули во главе с шатающимися от усталости лейтенантами.
По третьему разу обыскивали чердаки и парадные, котельные и подвалы – искали двух сбежавших с автоматами солдатиков мотострелкового полка. Ни самих бойцов, ни каких-либо следов их пребывания обнаружить не удавалось.