– Вот! А на товарном поезде, а? Если они в какой-нибудь состав подсядут? Что скажешь, полковник?
– На грузовой станции такое исключено, там охрана у монголов зверская. А вот в пути подсесть… Вот здесь, в десяти километрах на север от Улан-Батора, начинается длинный тягун, поезда сбрасывают скорость в горку до десяти-пятнадцати километров в час. Теоретически могут запрыгнуть, товарищ командующий.
– Вот именно! Значит, ставьте сюда пост, на пути. И подготовьте телефонограмму за моей подписью по всем нашим гарнизонам вдоль железной дороги – пусть удвоят патрули, ищут этих дезертиров у себя.
– Есть, товарищ генерал-лейтенант! Найдем, никуда не денутся.
* * *
Погрузка военной техники на эшелон – наука непростая. Тот же танк по гусеницам шире стандартной железнодорожной платформы. Точно заехать с аппарели, развернуть сорокатонное неповоротливое чудовище на узкой площадке нелегко. В батальоне тридцать один танк, парочка обязательно при сложных маневрах промажет и кувыркнется с насыпи под матерщину командиров.
А ещё – бронетранспортеры и боевые машины пехоты, тягачи, грузовики и полевые кухни, орудия самоходные и орудия буксируемые, и прочие десятки разновидностей техники, придуманных человеческим гением ради убийства себе подобных.
И – тысячи тонн боеприпасов, заготовленных за двадцать лет пребывания наших войск в Монголии для достойной встречи китайских «друзей»…
И – десятки тысяч человек…
Идут эшелоны в Союз. Один за другим. Днем и ночью. На малой скорости, на минимальной дистанции между составами.
Мы уходим.
* * *
Старшего лейтенанта Марата Тагирова, секретаря комитета комсомола армейского полка связи, первым с парой сержантов выставили на пост у железной дороги, где эшелоны на подъеме сбрасывали скорость.
Через два часа от всматривания в бесконечные вереницы товарных вагонов и платформ в глазах уже плыли разноцветные пятна, грохот колёс поселился в голове, безостановочно лупя кувалдой в затылок.
Через три часа начали барахлить старые аккумуляторы в переносной радиостанции. Её выключили, чтобы не тратить последние капли энергии.
Через шесть часов несения службы на раскаленном солнце кончилась взятая с собой питьевая вода. Курева ещё оставалось полпачки, а вот еды не было с самого начала – в суматохе срочного отъезда напрочь забыли про паёк…
А до смены оставалось всего ничего – восемнадцать часов.
Загрохотал по рельсам следующий состав. Марат быстро, одной глубокой затяжкой, добил сигарету, поднялся с земли и начал всматриваться в осточертевшее мелькание вагонов.
– Товарищ сташлейтенант, глядите! Есть кто-то!