Авдотья Игоревна обиженно заплакала, рассказывая все это Соне еле внятно из-за дефекта речи, связанного с парализованной половиной лица.
– Мне бы водички, дочка, попросила бабуля, которую и из персонала никто особо не обихаживал, – да мне ее не принесли. Купить не на что – мы ж тут голые лежим, даже в коридор не выйти. Да и где мой кошелек – неизвестно, я ж без сознания была.
– Понятно, – горестно сказала Соня, отцепила свою систему жизнеобеспечения и наблюдения из розетки и понесла старушке воду.
У врачей на мониторе должна была бы высветиться роковая прямая линия и завопить тревога. Но ничего такого не случилось. Соня отнесла старушке одну из бутылок воды, которую поставили возле ее кровати, видно, Клод купил. Напоила ее. Бабушка заплакала.
– Я ж их всех ради этого стакана воды родила, вырастила, обихаживаю. А вот оно как – воду дает чужой человек, а родным до меня и дела нет.
Оказалось, теперь бабусе лучше, паралич передвинулся на одну сторону, одной рукой и ногой она двигать может. И она уже обдумывает, что на кресле каталке могла бы хоть обед готовить у кого-то из родных дома.
– Может, характер у вас плохой, что им все не в радость, вплоть до обедов, раз никто вас не хватился, не разбежался помогать? – вопрос был не корректный, но резонный.
Да я все молча делаю, так что обидеть никого не могла. – Честно ответила старушка с трагическим оплывшим на одну сторону ртом. Никому дела нет до меня. Дети даже спасибо ни разу не сказали. А внуки и не здороваются: уткнутся в «комп» свой – и никого не видят. Я будто тень себя чувствую вот уже лет двадцать подряд.
Соня подумала, что человек не должен жертвовать собой ради других. Как только он перестает самоутверждаться, он будто растворяется в чужой жизни без остатка. Его перестают замечать, считаться с ним. И подумала Срня, что она не хочет себя стакана воды такой ценой. Да и не дадут его те, кто привык к обслуживанию в одну сторону.
Это вернуло ее мыслями к тому, действительно ли она сама беременна. В их первое совокупление дома она почувствовала, что в нее влилась новая жизнь. Но так ли это?
Тем временем, самодеятельный киллер Арсен подошел к будке охраны элитного дама в центре, адрес которого ему дала Тамара. Он помялся, не зная как начать разговор так, чтобы его просто не выгнали взашей, а отвели к главному.
Парни в куртках с надписью «Охранник» грелись в тесном помещении у компьютеров, где мелькали кадры периметра ограды и четырех фасадов дома. Впрочем, они на них не смотрели, а болтали каждый по своему мобильному телефону. Так что постучавшего к ним в дверь с улицы Арсена они увидели только вживую, отворив на стук.