131
Тяжкие тучи повисли над дивной Элладой,
Сына Эола оплакивал мощный Борей,
Город Коринф был охвачен промозглой прохладой,
Ветер в печали срывал корабли с якорей…
Грозный Аид восседал на сверкающем троне,
Рядом с красавцем Кронидом сидела жена.
Воспоминанья свои он вещал Персефоне,
Слушала их вместе с нею земли тишина.
132
В зал Властелина вошёл Психопомп осторожно:
«Дядя, я царскую душу доставил сюда!»
«Я рассужу, мой племянник, её непреложно,
Только поведай мне, много ль принёс он вреда?»
«Здесь вам известный беглец из подземного царства,
В жизни был мудр, изворотлив и слишком спесив,
Он никогда не чурался ни лжи, ни коварства —
Это сын бога Эола, бесчестный Сизиф!»
133
«Ах, это лгун, что пленил смертоносца Таната? —
Можно наказывать было его без суда!
К нам, в подземелье, спустился Сизиф поздновато,
Только прощенья не вымолит он без труда!»
«Но, справедливый Аид, я большим интересом
Слушать согласна о смертном властителе сказ!
Дай перекинуться словом с весёлым Гермесом!» —
Так Персефона рекла, не сводя с мужа глаз.
134
Муж в знак согласья с супругой сомкнул вмиг ресницы,
Так он яснее провидел плохие дела,
Не занимал он судами вниманье царицы —
Больше, чем власть, ей земля под луною мила.
Ловкий Гермес знал о людях достаточно много —
С лёгкостью мысли земные ловил на лету,
И не могли обмануть эти смертные бога —
Был Быстроногий с рожденья подобным плуту.
135
Повествование начал Посланник с Эола —
Знал он историю мира не хуже Клио —
Как тот трудился, желая добиться престола,
И по заслугам достиг Ветровластец всего!
Остров безлюдный и тихий найдя в океане,
Мудрый Эол там построил и город, и порт,
Были в кровавых мозолях могучие длани,
Но за творенья свои несказанно он горд.
136
Повелевать там Эол научился ветрами,
Свой островок избавлять от ненужных дождей,
Не увлекался могучий правитель пирами,
Крепким порядком привлёк он на остров людей.
Вот от кого был рождён коринфянин известный,
Город построивший сам на большом пустыре.
Там и прославился он, как правитель нечестный,
Только Коринф укрепился при этом царе.
137
Но у людей всё не так, как у нас, Персефона,
Жизни земной неизбежно приходит конец…
Вот и Сизифа прижала к аиду корона,
Старшему сыну отдать предстояло венец.
Царь приготовился к встрече с угрюмым Танатом:
Жарилось мясо быков на огромных кострах,
Пахло в дворцовых покоях вином и мускатом,
И не испытывал царь ни тревогу, ни страх.
138
Скоро Танат прилетел дуновеньем холодным,
Чёрные крылья сложил он и выставил меч.
«Скоро ты будешь от тягот навеки свободным,
И не пугайся клинка! – начал тихую речь. —
Прядь серебристых волос я отрежу не больно,